Читать книгу - "Генерал В. А. Сухомлинов. Воспоминания - Владимир Сухомлинов"

– На красоту, ваша светлость, – ответил Всеволожский, не моргнув глазом.

Эффект получился совершенно исключительный, в особенности когда светлейший с улыбкой отдал приказание:

– Посадить эту «красоту» на гауптвахту.

По академическим правилам окончившие курс получали право увольнения в отпуск на четыре месяца с сохранением содержания.

Я воспользовался этим правом, побывав во многих городах Германии, Австрии, Швейцарии, Италии и Франции.

Обо всем том, что я наблюдал за границей с военной точки зрения и личных впечатлений (за неимением под рукой заметок того времени), я не имею возможности рассказать сейчас так, как это было бы мне желательно. Наиболее сильное впечатление оставила в моем сердце Ривьера, и я после того почти ежегодно паломничал туда, – под конец еще министром, весной несчастного 1914 года…

* * *

По возвращении в Петербург я приступил к чтению лекций по тактике в Николаевском кавалерийском училище. Затем мне предстояло в каком-нибудь полку откомандовать эскадроном для получения ценза на командование в будущем кавалерийским полком.

Не нарушая ничьих интересов в этом отношении, оказалось наиболее подходящим мое прикомандирование к л. – гв. Кирасирскому полку его величества, которым командовал тогда граф Нирод. В своем полку отбывать эскадронный ценз было нельзя, так как он находился в другом округе.

В Царском Селе я принял 3-й эскадрон. Офицеры полка встретили меня как своего старого товарища. Лишь мой опытный вахмистр Ларичкин, когда я явился в эскадрон, отнесся к «новичку» с некоторым сомнением: какой такой из меня может быть командир?

Но через два-три дня работы он убедился, что у меня кое-какой опыт есть, а когда на выводке лошадей я отобрал всех, требовавших перековки, то всякие сомнения у него отпали.

Зимний сезон того времени не отличался большим оживлением. Балов при большом дворе было мало, что объяснялось тем положением, которое сложилось после смерти императрицы, отношениями императора Александра II к княгине Долгоруковой. Но в частной жизни петербургского общества веселились довольно много. Участие в танцах я принимал охотно, а также из меня выработался хороший дирижер, и вместе с таковым же, гвардейским сапером Прескотом, мы дирижировали на больших балах, где танцевало более двухсот пар.

Так называемый малый двор жил совсем скромно. Наследник цесаревич Александр Александрович предпочитал балам рубку дров, рыбную ловлю и вообще тихую, спокойную жизнь хуторянина в Гатчине, где он на озере охотился на щук с острогой. Сформировал он у себя любительский оркестр, в котором сам играл на большой басовой трубе.

На барабане играл генерал Чингизхан, действительный потомок этого монгола, так похожий на своих предков, что в этом не могло быть ни малейшего сомнения. Любителей поступить в этот высокопоставленный оркестр было, конечно, много, но попасть туда удавалось немногим.

Особенность этого оркестра заключалась в том, что он играл для самого себя во дворце цесаревича. Слушателей у него не было, если не считать членов императорской фамилии.

* * *

В воздухе уже тогда носились признаки возможной войны на Балканском полуострове.

Нам казалось, что болгарам тяжело жилось под мусульманскою властью. В России, особенно в Москве, «панслависты» и «славянофилы» настаивали на заступничестве за соплеменников, томящихся под игом турок. Наша дипломатия не смогла мирным путем добиться в этом отношении каких-либо существенных результатов, даже под угрозой наших вооруженных сил, демонстративно собранных в направлении к Дунаю, точно так же, как и мобилизация румын, живших в постоянных трениях с турками.

Начались регулярные занятия лагерного сбора, но до конца его мне не пришлось пробыть в полку, так как в числе некоторых других молодых офицеров Генерального штаба я был командирован в действующую армию, на Дунай.