Читать книгу - "Воспитание православного государя в Доме Романовых - Марина Евтушенко"

В просвещении, или в «обучении книжном», были заинтересованы и духовенство, и государственная власть, так как заодно с христианским вероучением народу внушалось и божественное ее (власти) происхождение. Первоначально были организованы классы при монастырях, в прихрамовых помещениях церквей и соборов либо в богатых домах, куда приглашали священника для занятий с детьми княжеской или боярской семьи^[34]. Причем первоначально принципиальной разницы между обучением отпрысков из простых семей и правящего класса не было.

К XVI – началу XVII в. были уже систематически организованные школы при православных братствах, где преподавались азы богословия. Особенно хорошим религиозным образованием отличались западные земли Руси: Украина, Литва, Белоруссия, где уроки шли на славянских языках, а также на латыни и по-польски. Известно, что в 1632 г. митрополит Петр Могила преобразовал одну из киевских братских школ в коллегиум, который вскоре стал единственным на тот момент в Восточной Европе учебным заведением, признанным академией. Впоследствии Киево-Могилянская духовная академия, в которой с 1689 г. был введен курс православного богословия, стала образцом для последующих духовных школ и семинарий^[35].

Однако период конца XVI – начала XVII в. привел, как известно, к перелому в политической системе Московской Руси. Эпоха, названная позже Смутным временем, отличалась многими бедами, обрушившимися на страну: сначала отсутствие наследников династии Рюриковичей, неурожай и голод, потом последовавшее за ними окончательное падение прежней династии, затем захват трона самозванцами, иностранная интервенция, полный экономический и политический крах. Все это привело не только к неустойчивому положению России на международной арене, но и к падению образа государя в глазах его подданных. В частности, в обществе изменилось отношение к самой социальной роли привилегированного класса, на который теперь стали возлагать ответственность за все неполадки в государстве^[36].

Смутное время завершилось воцарением в 1613 г. династии Романовых. В России сложилась уникальная в мировой истории ситуация, когда во главе Православной Церкви и православной державы встали отец и сын – патриарх Филарет и царь Михаил, и таким образом между духовной и государственной властью установились поистине родственные отношения. Но все же устойчивость новой династии в глазах подданных долгое время подвергалась сомнениям: будет ли у государя наследник, не появятся ли новые претенденты на трон? Все эти вопросы еще десятилетия беспокоили окружение царя Михаила Романова.

Именно в этот период, в начале 1620-х гг., начали тиражироваться печатные так называемые «Покаянные чины», предназначенные специально для исповедей патриархов и царей. Инициатива таких исповедей принадлежала патриарху Филарету (Романову), отцу нового монарха.

Неизвестный художник. Портрет патриарха Филарета Никитича Романова. Источник: Государственный Эрмитаж

В общих чертах содержание этих исповедей не отличалось от таких же текстов, предназначенных для простых мирян, но некоторые различия все же имелись. В частности, в «Покаянных вопросах» подробно рассматривались не только нравственный облик властителя, его отношение к законам, поведение и высказывания, но и обстоятельства его прихода к власти. Это свидетельствовало о неустойчивом положении Романовых и желании при возможном повороте событий заранее определить критерии нравственной оценки будущего государя.

Покаянные тексты для царей и патриархов не могли бы возникнуть в XV–XVI вв. В средневековой Руси персона властителя представала в глазах народа всегда и везде непогрешимой. Но с воцарением новой династии появилась необходимость идеологически оправдать ее возникновение и поставить государя выше мерок, применяемых к обычным людям, чтобы сделать его не только верховным вельможей, но и истинным самодержцем^[37]. Таким образом, покаянные тексты служили как бы подтверждением истинного христианского лица государевой персоны.

Цари новой династии до определенного времени в жизни и в домашнем быту все же оставались со своими подданными первыми среди равных, «вполне народным типом хозяина, главы дома. […] Одни и те же понятия и даже уровень образования, одни привычки, вкусы, обычаи, домашние порядки, предания и верования, одни нравы»^[38].

Что касается царских детей, то разница в их воспитании и образовании по сравнению с простым народом была лишь имущественная. К цесаревичам с пятилетнего возраста для воспитания назначался «дядька» из числа бояр и образованный приказной дьяк или подьячий для обучения чтению, счету и письму. При этом не было нужды в специальном священнике, обучающем Закону Божию, ибо религия впитывалась с детства в своей собственной семье с молоком матери. Едва познакомившись с азбукой, маленькие цесаревичи, как и дети простых подданных, совершенствовали грамоту по Часослову, Апостолу и Псалтырю; церковное пение и обряды они перенимали в храме в практике церковных богослужений. Там же по иконам и настенным росписям они знакомились со смыслом православной иконографии, а во время проповедей – с азами догматического и нравственного богословия, с житиями святых, с евангельскими и ветхозаветными мифами и преданиями.

Московская Русь до XVII в. жила относительно замкнуто, и обо всем, что происходило за ее границами, у народа было весьма смутное представление. Религия признавалась только одна – христианская (она же православная); представители иных исповеданий традиционно считались «басурманами» и «еретиками».

Неизвестный художник. Портрет царя Михаила Федоровича Романова. Источник: Государственный Эрмитаж

Царский наследник также выбирал себе невесту только из числа своих православных подданных^[39], а царские дочери, не имея возможности найти себе равнородного жениха православного исповедания, чаще всего вынуждены были проводить свою юность в закрытых теремах, а в конце жизни принимать монашество. Прочим подданным государя на исповеди духовники также могли задать вопрос: «Не блудил ли ты с иноверкой или не был ли женат на ней?»^[40], потому что даже общение или совместная трапеза с представителями иных конфессий считались грехом.