Читать книгу - "Марина Голуб в жизни, театре, кино. Воспоминания друзей - Виктор Борзенко"

Однажды мне сообщили, что режиссёр Игорь Сиренко, который только что возглавил Театр имени Пушкина, ищет девушек в труппу. Я рванула туда. На служебном входе в толпе таких же желающих, как и я, оказалось, что речь идёт лишь о массовке в спектакль «Оптимистическая трагедия», где жена режиссёра Светлана Мизери играет Комиссара. Но как всякий утопающий, который хватается за соломинку, я решила стоять на смерть: мало ли как повернётся – сначала массовка, потом, глядишь, и что-то посерьезнее…

Спускается администратор: «Так, нам нужны девушки-волны». Все молчат, отшатнулись. Я решила не упускать момента, говорю: «Я девушка-волна!» – «Проходите. Как вас зовут?» – «Марина Голуб». – «Мариночка, мы сейчас дадим вам голубой шарф, идите с ним на сцену – там режиссёр, и он вам всё покажет».

Я беру шарф, иду на сцену. И слышу команду Сиренко из-за режиссёрского столика: «Сейчас идут волны, потом появляется Комиссар. Начали!» Зазвучала революционная музыка, я со своим шарфом бросилась на авансцену и стала извиваться так, словно объявили штормовое предупреждение. Я играла за всех: за свиту и за короля. Ну, теперь-то я своего не упущу. Возьмут и на роль, и в штат. Проходит минута, другая, музыка звучит, но только действие вокруг стало поумереннее. Я, оказавшись в центре, продолжаю извиваться. И вдруг слышу вопрос Сиренко в микрофон полушёпотом: «Кто вот эта барышня?» – «Где?» – «Ну, вот эта, которая Мизери сейчас перекрывает». Ему говорят: «А это статистка, девушка-волна». – «Как её зовут?» – «Марина, кажется».

«Мариночка, простите, пожалуйста. Вы что играете? – этот вопрос был уже обращён ко мне. – Вы волна, а не Комиссар! Вы перекрыли Мизери, и я её не вижу». Я чуть не расплакалась: «А куда мне деться?» – «Ну, за неё зайдите, девушка». Я зашла. Постояла волной и ушла. Больше меня не приглашали…^[5]

* * *

После очередной Марининой неудачи с театром её мама, Людмила Сергеевна, которая успешно работала в Москонцерте, уговорила дочь попробовать себя на эстраде. Намечался концерт в Сочи, где в первом отделении Людмила Голуб выступала с чтецкой программой, а во втором Гелена Великанова пела романсы. Марина колебалась:

– А что я буду делать?

– Читать, – твердо сказала Людмила Сергеевна.

– А что? – спросила Марина.

– «Материнское поле».

– Мааам, в Сочи «Материнское поле»? Что-то не очень подходит.

– Вот мы и проверим: артистка ты или нет.

– Куда было деваться? – вспоминала Марина Голуб. – Приезжаем в Сочи. Сидит полный зал. Я выхожу на авансцену: «Добрый вечер, дорогие друзья!» – всё, как полагается. И объявляю: «Чингиз Айтматов. “Материнское поле”». И из третьего ряда голос: «Ну вот только этого нам еще не хватало!» Мне сделалось дурно. Я повернулась к кулисе, взглядом столкнулась с мамой, которая абсолютно с невозмутимым видом сделала мне знак: «Ничего. Ничего. Читай».

Я начала читать. И в конце были аплодисменты, и даже крикнули «браво». Потом в кулисах мама говорит: «Ну вот, значит, ты всё-таки артистка».

Когда-то, когда Людмиле Голуб пришлось уйти из Театра имени Гоголя и перейти в Москонцерт, её мама не очень этому обрадовалась.

– Люд, ну что это за эстрада такая?! Раньше я приду к тебе в театр, мне со всех сторон: «Здрасьте, Анастасия Ивановна! Проходите, Анастасия Ивановна!» В ложу меня проведут, удобно посадят. А теперь ты с этим чемоданчиком по Москве шляндраешь, шляндраешь…

Но однажды Людмила Сергеевна съездила на гастроли, привезла большой гонорар, положила деньги на стол перед матерью. Анастасия Ивановна посмотрела и выдала коронную фразу:

– Людк, а эстрада-то ничаво.

К тому периоду относится ещё одна история, которую легендарная Анастасия Ивановна, жившая тогда в коммуналке, рассказывала так:

– Есть у нас сосед – где работает, оттуда и тащит. Электриком был – всё проводами пообматывал, в сантехники пошёл – всё унитазами заставил. Так вот, позвал он меня к себе телевизор смотреть. Прихожу, вся семья его сидит, концерт смотрит.

И тут он спрашивает: «А за что это, интересно, артистам такие деньги платят?» Я чувствую – в мой огород камушек. «Чего это они такого умеют, чего мы не можем, Настасья Ивановна?»

Ну, я и не выдержала: «Ты, Вась, чем водочку трескать, надень кобеднишный костюм и белую рубашечку с галстуком. А потом выйди на сцену, у них там микрофон посередине стоит. Подойди к микрофону и всему залу скажи: «Здрасьте, товарищи! Обосрёшься!!!»

В Москонцерте Марина Голуб проработала два года.

– Я страшно благодарна тому времени, поскольку самое трудное в нашей профессии – это выйти один на один к зрительному залу, – говорила она. – В театре всё по-другому: у тебя есть партнёры, есть грим, красивые платья, декорации – за всем этим можно скрыться. А на эстраде не скроешься никак, поскольку, кроме микрофона, у тебя ничего нет. Но зато и отдача на эстраде гораздо больше. Мне это столько дало! Я стала видеть и чувствовать зрительный зал, паузы, лица. Я могу собрать публику, я могу ею владеть, и всё это мне дали те годы, когда ни один театр не брал меня в свою труппу^[6].

* * *

– Мы познакомились с Мариной в январе 1979 года на юбилейном вечере Вениамина Захаровича Радомысленского – ректора Школы-студии^[7], – рассказывает Людмила Черновская, руководитель молодёжной секции Дома актёра. – Марина была в числе гостей. Она эффектно сидела на подоконнике, закинув ногу на ногу, и все вокруг шептались о её умопомрачительной причёске и сногсшибательном оливковом костюме.

Мы подружились. Она стала часто приходить в Дом актера. Я знала, что с театрами у неё никак не складывается. Мне звонили: «Люсь, а Маринка ваша… Работы нет никакой – сидит на Тверском бульваре в шубе и с кем-то поет». Мы смеялись: какая молодец, не унывает!

…Так прошло какое-то время, и вдруг Саша Боровский и Женя Каменькович мне сообщают, что в ГИТИСе учится фантастический парень Гриша Гурвич, и что он может придумывать капустники. Я обрадовалась: «Ребята, так давайте его к нам!»

Гриша пришёл со сценарием «Голубого огонька». Я позвала Наташу Храбровицкую, Володю Зайцева, Юру Васильева, Володю Симонова и, конечно же, Машу Голуб. Что творилось – я вам передать не могу! Это был фурор. Марине досталась роль стрелочницы, у которой берут интервью. Она сыграла блестяще. Так смешно, что просто всех уложила в этом номере.

Через много лет в память о Григории Гурвиче Марина Голуб напишет: