Читать книгу - "Душа разведчика под фраком дипломата - Михаил Болтунов"

Через два года Петр Витгенштейн сообщил, что система Шасспо с кансольным воспламенителем почти окончательно избрана для переделки старых ружей.

Однако между специалистами вновь разгорелись споры. Достаточно авторитетный французский генерал Бурбака выступал за введение казпозарядных систем, но не консольного воспламенения. Его поддерживал военный агент Франции в Пруссии Toннep.

И тем не менее в 1865 году Петр Витгенштейн окончательно сообщил, что после испытаний двадцати пяти систем оружия на вооружение французской армии все-таки была принята игольчатая система Шасспо.

В донесениях нашего военного агента в Париже речь, разумеется, шла не только о названном оружии. Он подробно докладывал и о винтовке Якоба Снайдера, об опытах по переделке старых французских винтовок по этой системе.

Не менее успешно вели разведработу и другие военные агенты — полковник барон фон Торнау в Вене, гвардейской артиллерии штабс-капитан Франкини в Константинополе и прибывший несколько позже в Неаполь полковник Гасфорд.

Так, в 1867 году барон Торнау прислал в Петербург рапорт о заказах австрийским артиллерийским ведомством ружей системы Венцеля и Верндля. Первая система применялась для переделки старых ружей, вторая использовалась при изготовлении нового вооружения. Самому изобретателю Верндлю было заказано изготовление нескольких тысяч винтовок.

К завершению 1868 года военное руководство Австрии желало иметь более полумиллиона казнозарядных винтовок, сто тысяч из которых — новой системы Верндля. Однако наш военный агент оценивал возможность австрийских оружейных заводов скромнее и считал, что к назначенному сроку они поставят в армию не более четырехсот тысяч винтовок.

Кроме европейских государств — Англии, Франции, Австрии, Швейцарии, Голландии, которые вели активное переоснащение своих армий, Россию весьма волновало состояние вооружения се ближайшего соседа — Турции.

Военный агент в Константинополе Виктор Франкини был артиллеристом, выпускником Михайловского артиллерийского училища, и потому оружие любил, изучал и хорошо знал. С таким же уважением он относился и к оружию противника. Поэтому, не ожидая особых напоминаний из Петербурга, уже в первый год своего пребывания в командировке он добыл материал о винтовке системы офицера бельгийской службы Терссена и передал его в Россию.

Оружейная комиссия подвергла испытаниям ружье Терссена вместе с другими винтовками Альбини, Крика, Баранова.

В 1867 году Франкини сообщил, что турецкое руководство после долгих размышлений для переделки старых винтовок приняло-таки систему Снайдера и заключило контракт с литтихской фабрикой па переделку тридцати тысяч ружей.

Однако туркам и этого показалось мало. Они закупили еще 4500 карабинов, переделанных в казнозарядные по системе Снайдера.

Военный агент Виктор Франкини указывал, что турецкое правительство перевооружению войск придаст особое значение. Офицеры и солдаты плохо обмундированы и накормлены, часто им не выдают жалование, по вес деньги уходят на переделку и закупку нового вооружения.

Очень продуктивно работал и российский военный агент в Брюсселе флигель-адъютант Эммануил Мещерский. До командирования за границу князь Мещерский успел послужить в кабардинском пехотном полку унтер-офицером. За боевые отличия был произведен в офицеры. Отличился в боях на Кавказе — в Аухте и в Большой Чечне. А вскоре показал себя весьма знающим и умелым разведчиком.

Судя по протоколам заседаний оружейной комиссии Арт-кома Главного артиллерийского управления, штабс-ротмистр Эммануил Мещерский только в 1867 году передал следующие разведсведения и образцы вооружения.

Итак, это материалы по системе Альбини, данные о новых металлических патронах с рисунками, отчет артиллерийского управления в Бельгии с программой испытаний стрелкового оружия, еще один доклад о новом патроне с металлической гильзой фабриканта Рошара, брошюра о ружьях системы Кохрана.

Теперь назовем образцы, добытые военным агентом: ружье системы Альбшш, две картечницы Кристофа, образцы новых металлических патронов, 2000 патронов от фабриканта Монтиньи.

В следующем году Мещерский доставил в Петербург ружье системы Террсена с патронами. В 1869 году руководству был представлен новый экземпляр этого ружья, а также винтовка Литтихского оружейника Бови и патроны к нему, ружье фабриканта Генри, духовое ружье бельгийца Галана.

Список добытых образцов оружия и разведматериалов по ним можно продолжать и дальше. Они являются подтверждением эффективности работы военного агента в Брюсселе.

Следует сказать, что после успешной военно-дипломатической и разведывательной деятельности Эммануил Мещерский был прикомандирован к прусской армии во время Франко-прусской войны 1870–1871 годов. Участвовал в Русско-турецкой войне 1877–1878 годов, командовал первой батареей 14-й артиллерийской бригады и геройски погиб на Шипке при отражении атаки турок на гору Св. Николая.

Однако в 1856 году за границу были посланы не только военные, но и военно-морские агенты. Это случилось сразу после заключения Парижского договора. Генерал-адмирал и управляющий Морским министерством великий князь Константин Николаевич писал министру иностранных дел: «… Признаю совершенно необходимым иметь при посольстве нашем в Лондоне способного, весьма образованного и весьма опытного морского офицера…»

Что же хотел от такого «морского офицера» в Лондоне великий князь и морской министр? Да, собственно, желал он одного — «подробных сведений о всех новейших улучшениях по морской части…»

Константин Николаевич понимал: источником угрозы для России является Англия. Это в первую очередь она навязала кабальные условия Парижского договора, по которому Российская империя не могла держать флот па Черном море.

Однако и этого «британской владычице морей» было мало. Она выражала недовольство итогами Парижского договора и стремилась положить конец возрождению России как военной и военно-морской державы. Оттого-то и нужен был в Лондоне «весьма образованный и весьма опытный морской офицер». И такой офицер нашелся.

Первым военно-морским агентом в столице Британии стал генерал-адъютант вице-адмирал Ефимий Путятин.

Когда Ефимий Васильевич попал на острова Туманного Альбиона, ему исполнилось 42 года. Он оказался самым старшим и опытным из плеяды военных и военно-морских агентов. За плечами у Путятина был морской кадетский корпус, служба мичманом на фрегате «Крейсер».

Куда только не бросала судьба Ефимия Путятина — на Балтику, на корабли Средиземноморской эскадры, на Черноморский флот.

Ко времени приезда в Лондон Путятин имел не только опыт кораблевождения, но и дипломатии. В 1842 году он возглавлял русскую дипломатическую миссию в Персию. Успех ее был широко известен. Путятин и его соратники добились для России отмены ограничений па торговлю и наладили пароходное сообщение на Каспийском морс.

Через десять лет Путятину поручили возглавить русскую миссию в Японии. Надо было установить дипломатические и торговые отношения со Страной восходящего солнца. Результат «путятинской» миссии — первый русско-японский договор 1855 года.