Читать книгу - "Конунг - Илья Бояшов"

Рюрик сказал, что хочет увидеть волков Фенрира, тогда Гендальф заметил, что увидеть их нельзя, потому что они не показываются простым смертным. И на том закончили они разговор о Бьеорк–горе.

Ярл Олаф мечтал, чтобы из его сына получился настоящий викинг, и уготовил Рюрику неожиданное испытание: оглянувшись на воинов, внезапно схватил он своего сынка да и бросил его за борт. Рюрик с головой ушел в воду. Несколько воинов кинулись к борту, готовые вытащить мальчишку, если тот перепугается. Но, вынырнув, Рюрик сразу же вцепился в опущенное весло и так на нем повис, что невозможно было его отодрать, — в глазах у него не было никакого страха. Это всем понравилось, а более всех его отцу. Когда же его вытащили из воды, никто и не думал набросить на него плащ или еще какую одежду — он должен был привыкать к холоду. Рюрик, хоть и бил его озноб и зуб на зуб не попадал, как ни в чем не бывало пробрался на нос корабля — и был лишь тем недоволен, что они возвращаются. Тогда воины, чтобы поразмяться, позабавиться и похвалиться друг перед другом, взялись прыгать за борт на поднятые весла и перебегали по ним от носа до кормы. При этом каждый старался ловко запрыгнуть обратно на корабль. Среди прочих здорово умел это делать Сигурд Длинный Нож, а за ним прыгнули и пробежали по веслам не последние удальцы — Фруд, Хьяльти, Торгильс Меченый и Торхалль, берсерк из Ланникс–фьорда, а также Эйнар Птица — все они ловко перебирали ногами и тем вызвали восхищение ярла. Гендальф также взялся пробежать — и ему удалось это сделать, он ни разу не поскользнулся. Все тогда закричали от восхищения, потому что любили его за веселый нрав и за его висы. Бросился тогда бежать толстяк Дормунд, который на своем животе мог преспокойно выдержать с дюжину бойцов и кулаком свалить медведя. Одним ударом остановил он однажды взбесившуюся лошадь — вот каким он был. А ярл Олаф был большой шутник — по его знаку два воина опустили весла — Дормунд так шлепнулся, что, казалось, в море сошла целая скала. Тяжесть его оказалась такова, что мгновенно скрылся он и, видно, достиг самого дна. Олаф приказал остановить корабль, и все бросились к бортам. В то же время берсерк, слывший к тому же смышленым и хитрым, вынырнув у самого днища, схватился за руль и остался долгое время невидим, пока все его искали. Два дружинника даже бросились в воду, а он смеялся над суматохой, прижимаясь к корме; наконец хитрость его обнаружили, и все немало этим восхитились.

И все это делалось ярлом Олафом для того, чтобы видел будущий ярл сноровку и ловкость своих людей и привыкал к будущим походам. Теперь каждый раз брал он с собой в море Рюрика и распорядился, чтобы наравне со взрослыми его малолетний сын закидывал сети, привыкал к веслам, вычерпывал воду и делал многую другую необходимую работу. Видя это, люди фьорда одобрительно отзывались о ярле Олафе и хвалили его предусмотрительность. Рюрик же к седьмой зиме своей жизни весь пропитался морской солью и волосы его совсем выбелились солнцем — он сильно возмужал и выглядел старше своего возраста. Все хвалили его цепкость и сноровку, все видели, что из него растет отличный викинг.

Пробыв две зимы в Бьеорк–фьорде, Олаф набрал из многих северных фьордов новых воинов. К нему также примкнули известные викинги Торгиль Меченый и Хьяльти. На десяти драконах Удачливый напал на ярла Снурри Олфинсона, человека жестокого и не особо умного, с которым раньше ходил не в один поход. Во время последнего похода к Ирландии ярлы поссорились из–за добычи — Снурри показалось, что ему и его людям досталось слишком мало, — и Снурри поклялся во всеуслышание, что разделается с Олафом. Однако не тут–то было. Олаф опередил тугодума, послав к нему хитроумного Варка, который, прикинувшись перебежчиком, сообщил, что Удачливый на одном лишь драконе с большой добычей тайно заглянет в Фригг–фьорд, где и собирается ее схоронить. Фьорд тот был пустынен, там никто, кроме птиц, не жил. Снурри тому сразу поверил, так как был, ко всему прочему, и очень жаден, и сообразил, что сразу может убить двух зайцев. Сам он с тремя драконами отправился в тот фьорд, но Олаф уже поджидал его у прибрежных скал. Началась тут битва, и море забурлило от крови. Один в тот день ликовал — не меньше сотни воинов поднялись в Асгард — и среди них одураченный Олфинсон. Со стороны Олафа Удачливого людей погибло не так и много, но ярла удручила гибель самого Варка: тот схватился с тремя воинами Снурри и одному снес голову секирой. Другого же убил его собственным щитом, используя для этого тайный прием. И схватился с третьим — настоящим великаном и берсерком, лучшим воином Снурри Олфинсона, — и поразил его мечом. Но здесь, как говорят, сам Один пожелал в тот же миг увидеть у себя подобного удальца. Сразу три копья вонзились в героя, и он скрылся в волнах, и это была большая потеря.

Воины Олфинсона яростно сопротивлялись, но два их дракона были взяты Удачливым, а третий получил течь, наткнувшись на подводную скалу, и затонул. Никого из воинов Олфинсона Удачливый не взял в плен, ибо ему казалось постыдным забирать в рабство столь доблестных противников, пусть даже израненных. Он приказал всех оставшихся — тех, кто еще был жив, но уже не мог сражаться, — отправить в Асгард. Многие из тех героев встретили свою смерть достойно, отдав должное ярлу, — ведь он выказал к их геройству большое уважение. Некоторые из них сами бросились в морскую пучину, чтобы избежать последних ударов мечом или секирой. Олаф захватил при этом много оружия, а также шлем самого Снурри с посеребренными надщечниками.

Затем Олаф с двумя десятками драконов пришел к берегам Шотландии и разорил многие прибрежные селения. Там его воины захватили немалую добычу. Гендальф, бывший в том походе, сочинил такую вису:

Жалких долин Хранителей

Поглотили Драконы Моря.

Дорогами Рыб пришли

Асы Металла.

Лучших Волков Приливов

Имеет бьеоркский ярл.

Ведьмы Брани у каждого стража

Вели послушно себя.

Крушители Бранных Рубашек

Немало здесь позабавились.

Нужно сказать, что никто из вражеских воинов не мог сравняться с воинами Удачливого. Берсерки убивали их играючи и забавлялись этим. Так, берсерк Дормунд с двумя мечами вырывался вперед во многих битвах и тщетно искал себе равных соперников. Всякого, кто попадался ему — в броне или в кольчуге, со щитом или без, с мечом, секирой, топором или с рогатиной, — он рассекал до пояса — мечи его пробивали кольчугу, броню и любую другую защиту. Врываясь в круг врагов, он всех их убивал, все ему было нипочем, даже стрелы и дротики отскакивали от него. И приходил он при этом в такое бешенство, что и свои бросались прочь, потому что он убивал всякого, кто попадался у него на пути. После битвы приходилось набрасывать на него сеть и вязать по рукам и ногам, но и тогда, связанный, пускал он пену, изрыгал проклятия и грыз землю. Таких берсерков, как Дормунд, у Олафа было предостаточно.

Кормчий Визард, управляя кораблем Удачливого, по–прежнему ругался на нынешние драконы ярла и твердил с большой горечью:

- Словно старые клячи, тащатся они по волнам, и любая грозит захлестнуть их, удивляюсь еще, как не прибрал эти деревяшки Эгир… Видно, они ему не нужны. Вот корабли Рунга Фергюнсона — славные птицы, от самой тяжелой добычи не оседали… И когда летели по волнам, словно расправляли крылья!