Читать книгу - "Орел девятого легиона - Розмэри Сатклиф"

Крадок взглянул на него без тени улыбки.

— Командир скоро станет настоящим возницей, — ответил он.

Марк положил поводья и кнут, сошел вниз и встал рядом с охотником.

— Такой превосходной упряжкой мне еще не доводилось править, — заметил он и провел рукой по выгнутой шее ближайшей лошади. — Ну что, выиграл я копье?

— Вернемся, выберешь сам.

Крадок достал из-за пазухи корку сладкой лепешки и подставил свои ладони мягким, бархатным лошадиным губам.

— Эта четверка — сокровище моего сердца. Они ведут свой род из царских конюшен иценов[10], редко кому удавалось справиться с ними так хорошо, как удалось командиру.

В голосе прозвучала непонятная нотка сожаления, для которого как будто не было оснований, но впоследствии Марку суждено было вспомнить про это.

Они медленно тронулись в обратный путь, пустив лошадей прогулочным шагом, наслаждаясь летним вечером.

— Они уже остыли, теперь им не вредно и постоять немного, — сказал Крадок, пробившись сквозь городскую сутолоку и остановив упряжку у своего жилища. Он набросил поводья на головы коней и крикнул, повернувшись к темнеющему входу: — Гвингумара, принеси мои копья!

Кожаная занавеска отодвинулась, впуская внутрь душный воздух. Марк увидел посреди хижины красный огонь очага. Молодая жена, переворачивавшая в горячей золе пшеничные лепешки, которые пекла мужу на ужин, встала и растворилась где-то в темной глубине жилья. Несколько собак, лежавших на груде папоротника вокруг спящего смуглокожего ребенка, выбежали навстречу хозяину и стали ласкаться, виляя хвостами, младенец продолжал спать, посасывая палец. Женщина появилась снова и вынесла наружу связку копий, на отточенных наконечниках которых заплясали точно язычки пламени отсветы вечернего солнца.

— Мы с командиром побились об заклад, — объяснил Крадок. — Его застежка против моего охотничьего копья. Командир выиграл и теперь пришел выбрать себе копье.

С этими словами он взял из связки одно копье и оперся на него, как бы говоря всем своим видом: «Любое, кроме этого».

Остальные копья были сработаны превосходно — идеально сбалансированные, смертоносные. Одни легкие, чтобы метать их; другие — с широкими наконечниками для применения на близком расстоянии, военные и охотничьи. Женщина подавала по очереди копья Марку, он рассматривал их, пробовал и наконец выбрал — с узким зазубренным наконечником и поперечиной пониже шейки.

— Вот это, — сказал он. — Его я возьму, когда мы с твоим мужем пойдем охотиться этой зимой на кабана.

Марк улыбнулся ей, но она не улыбнулась в ответ, а лицо ее сохранило непроницаемое выражение, как и в первую их встречу. Она молча отступила назад, унося копья в хижину. Но Марк уже отвернулся, его интересовало то, другое, копье; он все время помнил о нем, пока делал свой выбор. Копье это выделялось среди остальных, как вождь выделяется среди телохранителей. Древко его потемнело от долгого употребления, железный наконечник имел совершенную форму лаврового листа и был украшен необычным причудливым энергичным рисунком, напоминающим вихрящиеся водовороты в бурной реке. Вес наконечника уравновешивался шаром из бронзы с эмалью на конце древка, а узкое место у шейки охватывало кольцо из сизых перьев цапли.

— Никогда таких не видел, — сказал Марк. — Оно боевое, не так ли?

Крадок погладил гладкое древко.

— Это боевое копье моего отца, — ответил он. — Он держал его в руке, умирая вон там, около нашего старого вала, где теперь крепостная стена. Гляди, на нем до сих пор метка — его кровь и кровь его врага.

Он раздвинул перья и показал место, где на шейке древка чернело пятно.

Чуть погодя Марк шагал назад, к Преторианским воротам крепости, неся выигранное копье. При свете низкого заходящего солнца играли ребятишки и собаки, то и дело какая-нибудь женщина желала ему доброго вечера, стоя у входа в хижину. Картина казалась мирной и безмятежной, и все-таки Марка не покидало чувство тревоги, ощущение, что эта безмятежность — лишь тонкая пленка, но такая же непроницаемая, как завеса, какой прикрыты глаза юной Гвингумары, а под нею скрывается, дышит, живет что-то совсем другое. Опять ему вспомнилось предостережение Хилариона.

Ибо он заметил, что кольцо из перьев на старом боевом копье недавно обновляли, перья блестели ярким живым блеском.

Вполне вероятно, что копье чистили и обновляли не один раз, сын поддерживал его в порядке в память об отце. И все же интересно, подумалось вдруг Марку, во многих ли крытых соломой хижинах приводят в боевую готовность старые копья. Наконец, раздраженно передернув плечами, он быстрее зашагал по круче к воротам. Он просто растит у себя в ушах поганки, как и предсказывал Хиларион. И всего-то из-за нескольких перьев. Однако и перышко может показать, куда дует ветер…

Только бы удался урожай!