Читать книгу - "Льюис Кэрролл - Нина Демурова"

Это стихотворение под названием «Морская болезнь» Кэрролл включил в сборник «Фантасмагория и другие стихи», вышедший в январе 1869 года.

По прибытии в Кале нашим путешественникам пришлось отбиваться от толпы местных жителей, предлагавших всевозможные услуги и советы. Вот тут-то Чарлзу и пригодились уроки французского языка, которые он брал в Оксфорде. Правда, из усвоенного словаря он воспользовался лишь одним словом: «Нет!» — которым отвечал на все предложения. Встречавшие, записывает он в дневнике, «один за другим удалились, повторяя мое Non! на разные лады, но с одинаковым отвращением». Пройдясь по рыночной площади, Чарлз отметил непривычную его глазу картину: площадь была «усыпана белыми чепцами оглушительно болтавших женщин».

Не задерживаясь в городе, они сели в поезд, идущий на Брюссель. В Бландене, на бельгийской границе, Чарлз впервые подвергся таможенному досмотру, впрочем, если судить по его дневнику, вовсе не строгому: их чемоданы выгрузили и «досмотрели — вернее, открыли и закрыли», после чего снова погрузили.

Дорога в Брюссель, шедшая по плоской однообразной равнине, задержала внимание Кэрролла лишь одной особенностью ландшафта: «Деревья здесь посажены длинными ровными рядами, и так как все они клонятся в одну сторону, чудится, что это разбросанные по равнине длинные ряды измученных солдат; некоторые выстроены в каре, другие застыли по стойке “смирно”, но большинство безнадежно бредет вперед, согнувшись, словно под тяжестью невидимых глазу вещевых мешков». Как этот ландшафт отличался от английского сельского пейзажа с его разбросанными небольшими группками деревьями и мягкими пологими холмами!

От Лилля до Турне с нашими путешественниками ехала семья с двумя дочерьми, старшей из которых было шесть лет, а младшей — четыре. «Последняя не закрывала рот почти всю дорогу», — отмечает Кэрролл. Лиддон в своем дневнике более критичен: «Она дергала отца за усы и бакенбарды, залезала ему на спину, мерила его очки и пр.». Верный себе Чарлз набросал карандашом портрет девочки. Родители, пишет он, «изучили рисунок, а оригинал изложил свое мнение в свободной (и, кажется, одобрительной) манере». Рисунок, разумеется, был подарен семье. «Когда они собрались выходить, мать велела девочке подойти и пожелать нам доброго вечера; мы поцеловали ее на прощание».

Остановившись в Брюсселе в гостинице «Бельвью» (Bellevue), путешественники пообедали (обед, по словам Чарлза, был tres simple^[82] — «и потому состоял всего из семи перемен»!) и пошли прогуляться по городу. Услышав в городском саду музыку, они направились туда и просидели в саду часа два, слушая оркестр, который показался им превосходным. Сад был ярко освещен фонарями, а за столиками, расставленными между деревьями, сидели «сотни людей».

Лиддон, приехав в Брюссель, надеялся посетить князя Николая Алексеевича Орлова, российского посла в Бельгии. Лиддон встречал его в Оксфорде и знал, что князь принимал участие в обсуждении вопроса о воссоединении Восточной и Западной церквей. Однако и здесь Лиддона постигла неудача.

14 июля он записывает: «Князя Орлова в Брюсселе нет. Но рекомендательные письма главе Синода и митрополиту Московскому Филарету будут отправлены в британское посольство в Санкт-Петербурге, где достопочтенный У. Стюарт будет рад оказать нам помощь». (Уильям Стюарт был секретарем английского посла в Петербурге; он был вторым сыном барона Блэнтайра — отсюда его титул «достопочтенный».)