Читать книгу - "Смерти вопреки. Реальная история человека и собаки на войне и в концлагере - Роберт Вайнтрауб"

Как бы там ни было, человек и собака воспользовались случаем – или, точнее говоря, случай воспользовался ими. Почти сразу между ними образовалась удивительная связь. «У нас просто моментально сложились отношения, – будет вспоминать Фрэнк после войны. – Казалось, я мог понимать любую ее мысль, и, что еще удивительнее, она могла понимать мои»[4].

Дружба с Джуди помогла застенчивому оператору радиолокационных станций выйти из своей раковины. Популярность, которой пользовалась у военнопленных собака, в какой-то мере распространилась и на Фрэнка, словно он начал ухаживать за особенно привлекательной девушкой. «Уж если Джуди так любит Фрэнка…» – рассуждали люди в лагере. Фрэнк начал больше общаться с другими военнопленными, хотя главными для него были отношения с его собакой.

Естественно, что еда постоянно занимала первое место в мыслях Фрэнка и Джуди. Поэтому есть основания думать, что одним из первых общих дел для них стало изобретение плана, который позволил бы добыть пищу. В храмовом комплексе японцы вместо цветов, которые принято оставлять на могилах у европейцев, оставляли фрукты. Фрэнк научил собаку прятаться в зарослях и ждать сигнала. Во время работы Фрэнк хлопал в ладоши или тихонько свистел, когда поблизости не было японцев. Тогда появлялась Джуди и уносила фрукты, которыми Фрэнк и собака лакомились под сенью леса.

Возможно, Джуди так и не научилась искать дичь, но всему остальному она училась очень быстро. Вскоре Джуди уже различала малейшие оттенки голоса Фрэнка, положения тела, силу щелчков его пальцев и ритм его свиста, менявшегося от адажио до аллегро. Способность Джуди различать команды была вполне естественной: пойнтеры более восприимчивы к голосу хозяев, чем другие охотничьи собаки, что определенно помогло Джуди быстро привязаться к Фрэнку. Именно эта преданность и внимательность к малейшим нюансам поступков нового друга и отличали ее отношения с Фрэнком от прежних отношений с людьми.

Риск, которому они подвергали себя, стал очевидным, когда одного британского солдата поймали на краже фруктов. Виновному приказали сорвать десяток плодов папайи и съесть их перед строем военнопленных. Британец осилил четыре плода и показал, что больше не может есть. За эту дерзость ему дали затрещину и велели продолжать. Тот съел еще пару плодов, а потом упал на колени, и его вырвало. Ему, однако, приказали продолжать есть. Наконец он, смертельно бледный, в полубессознательном состоянии доел все. «Японцы прочли нам обычную нотацию и приказали британцу отправляться в барак», – вспоминал Портер. Соседи вора по бараку вряд ли были счастливы от запаха, который исходил от него.

Умение Джуди избегать встречи с охранниками и охотиться в джунглях оказалось благом для Фрэнка, когда он сдружился с собакой. Если ранее Джуди перед возвращением в барак в половине случаев полностью поедала свою добычу или приносила людям в основном обглоданные остатки, то теперь она любую пойманную крысу или змею приносила Фрэнку, часто дрожа от ужаса. Если радиолокаторщика не привлекала отвратительная добыча, то он никогда не показывал этого. Скорее всего, мысль о мясе на ужин брала верх над рвотными позывами. И Фрэнк старался, чтобы и другие военнопленные получали свою долю добычи.

Обучение Джуди не сводилось к добыванию еды. Она быстро освоила разные трюки и игры. Помимо обычных команд: «Сидеть!», «Стоять!», «Катись!» Фрэнк научил собаку прятаться по сигналу. Фрэнк щелкал пальцами – и Джуди исчезала под койкой, чтобы по второй команде появиться в дальнем конце барака. Джуди застывала, а потом со всех ног срывалась с места по жесту или голосовому сигналу Фрэнка только для того, чтобы по другому щелчку пальцев, свисту или кивку снова застыть. Военнопленные, помнившие Джуди, упоминали о других, более хитрых демонстрациях способностей собаки, но не вдавались в подробности. Тренировки, описанные Энтони Симмондсом, скорее всего, продолжались, хотя и с меньшей интенсивностью.

По большей части эти занятия затевались для борьбы со скукой и сизифовой тщетностью лагерной жизни. Фрэнк стал пренебрегать своими рабочими обязанностями, здорово рискуя при этом, и уделял время обучению собаки новым трюкам. Когда у друзей появлялся новый номер, они показывали его другим военнопленным, иногда двум-трем, иногда – всем заключенным барака. В лагере, где не допускали ни малейшего легкомыслия, за исключением рождественских шоу, вроде святок 1943 года, когда заключенные устроили буффонаду под названием «Все и Глоегоер-Два», эти представления сходили за развлечения.

Постоянная опасность, конечно, сильно сплачивала Фрэнка и Джуди, заставляла их яростно держаться друг друга. Но в этих мгновенно сложившихся отношениях было и нечто более глубокое – некие первобытные узы, которые впоследствии окажутся почти духовными по природе. С самого начала друг для друга они стали важны, как сама жизнь. Поэтому Фрэнк и рискнул своей: чтобы обеспечить безопасность Джуди, он решился на отчаянный, почти безумный ход.