Читать книгу - "1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты. 400 лет борьбы русского государства против самозванцев - Андрей Савельев"

Сталин был интернационалистом, и никаких преимуществ грузинам не создавал. Более того, почти все, кто знал еще не Сталина, а Кобу и Сосо, были истреблены. Движения национальных окраин он приветствовал как союзников большевиков, а среди русских выделял только рабочих, не имея интереса к русскому народу в целом. Уже после войны, когда русские были по преимуществу определены как «советские», Сталин позволил себе похвалу русскому народу, а не только одним рабочим.

Троцкий видел в национальном вопросе ровно такой же интерес – интерес использовать «угнетенные народы» ради классовой борьбы. Принцип самоопределения был для него наиважнейшим. Этот принцип воплощался в объединении с Россией в том случае, если национальностям обеспечивалась защита от империализма, капитализма и местного национализма. Признавая, что большевицкая партия является и останется по преимуществу великорусской, Троцкий намеревался удовлетворять «накопленные обиды» периферийных национальных групп за счет русского народа и склонять к этому великорусское ядро партии. Он требовал, например, разного отношения к великорусскому и мусульманскому национализму: «по отношению к первому – беспощадная борьба, суровый отпор, особенно во всех тех случаях, когда он проявляется административно-правительственно; по отношению ко второму – терпеливая, внимательная, кропотливая, воспитательная работа». Тут Троцкий прямо следовал установкам Ленина – отчаянного русофоба.

Пренебрежение к семейным узам у Троцкого проявилось в двоеженстве – одна семья в Сибири, другая – эмигрантская – в Европе и США, а также в сочувствии «теории свободной любви». Троцкий в отношении собственных родных и близких осуществил «прорыв из царства необходимости в царство свободы». Он отказал в помощи своему престарелому и обнищавшему отцу, который надеялся получить от сына пару сапог. Троцкий ответил, что «в стране слишком много раздетых и разутых», чтобы оказывать помощь кому-то одному. Пренебрег Троцкий и предсмертной просьбой отца похоронить его на еврейском кладбище. Свою семью в Сибири Троцкий оставил на растерзание Сталину, своего сына от второго брака он превратил в оруженосца, ненамного пережившего его самого и умершего со странной внезапностью – так кончали свою жизнь многие противники Сталина.

Сталинские жены и дети были для «вождя народов» не менее обременительны, чем жены и дети для Троцкого. Только семейные трагедии Троцких мало кого интересовали, а трагедии родных и близких Сталина тщательно скрывались. В современную эпоху они разобраны на анекдоты, которые были прочитаны и измусолены в застольных беседах 80–90-х годов, а в «нулевых» стали скучны и постепенно забываются. Вместе с нравственными уроками, которые эти трагедии должны бы преподнести нашему народу.

Распад семьи и упадок нравов Троцкий понимал как проблему, но требовал не впадать «в реакционное морализаторство или в сентиментальное уныние». Он не отказывал себе в удовольствии отвечать взаимностью на навязчивое внимание дам к всесильному наркому и популярному оратору. Позднее он обосновал свое поведение рассуждениями о «коренном преобразовании семьи». Пусть даже «восстание против старины принимают на первых порах анархические или, грубее выражаясь, разнузданные формы». «Здесь пробужденная личность, которая хочет строить свою жизнь по-новому, а не по старинке, ударяется в "разгул", "озорство" и прочие грехи…». Троцкий требовал равенства женщины с мужчиной в общественной и государственной жизни, для чего ее необходимо оторвать от семьи, «варки, стирки и шитья». Он предполагал, что семью надо освободить от «угнетающих» забот, для чего обобществить семейное хозяйство и воспитание детей: «Стирать белье должна хорошая общественная прачечная. Кормить – хороший общественный ресторан. Обшивать – швейная мастерская. Воспитываться дети должны хорошими общественными педагогами, которые в этом деле находят свое подлинное призвание». А сама жизнь семьи должна происходить в «семейно-групповых общежитиях». Так писал Троцкий, и такую программу выполнял Сталин и его окружение.

Сталин говорил: «Главное, чему попы научить могут, – это понимать людей». И Троцкий был того же мнения, предполагая перенимать у Церкви обрядность, переиначивая ее на революционный лад. Он разработал целую концепцию общественных символических зрелищ и ритуалов, которые должны были добраться до частной жизни (рождение детей, женитьба, похороны):

«Рабочее государство уже имеет свои праздники, свои процессии, свои смотры и парады, свои символические зрелища, свою новую государственную театральность. Правда, она еще во многом слишком тесно примыкает к старым формам, подражая им, отчасти непосредственно продолжая их. Но в главном революционная символика рабочего государства нова, ясна и могущественна: красное знамя, серп и молот, красная звезда, рабочий и крестьянин, товарищ, интернационал. А в замкнутых клетках семейного быта этого нового почти еще нет, – во всяком случае слишком мало. Между тем, личная жизнь тесно связана с семьей. Этим и объясняется, что в семье нередко берет в бытовом отношении перевес – по части икон, крещения, церковного погребения и пр. – более консервативная сторона, ибо революционным членам семьи нечего этому противопоставить. Теоретические доводы действуют только на ум. А театральная обрядность действует на чувство и на воображение. Влияние ее, следовательно, гораздо шире. В самой коммунистической среде поэтому нет-нет да и пробуждается потребность противопоставить старой обрядности новые формы, новую символику не только в области государственного быта, где это уже имеется в широкой степени, но и в сфере семьи. Есть среди рабочих движение за то, чтобы праздновать день рождения, а не именины, и называть новорожденного не по святцам, а какими-либо новыми именами, символизирующими новые близкие нам факты, события или идеи. На совещании московских агитаторов я впервые узнал, что новое женское имя Октябрина приобрело уже до известной степени права гражданства. Есть имя Нинель (Ленин в обратном порядке). Называли имя Рэм (революция, электрификация, мир). Способ выразить связь с революцией заключается также и в наименовании младенцев именем Владимир, а также Ильич и даже Ленин (в качестве имени), Роза (в честь Люксембург) и пр. В некоторых случаях рождение отмечалось полушутливой обрядностью, «осмотром» младенца при участии фабзавкома и особым протокольным «постановлением» о включении новорожденного в число граждан РСФСР. После этого открывалась пирушка».

Троцкий сокрушался, что быт не хочет мириться с «голым» браком «не украшенным театральностью», а оттого даже атеисты продолжают венчаться в церкви, подставляясь под партийные репрессии. Но в данном случае проблема решалась проще – той же «пирушкой». Более свадебного ритуала Троцкого тревожил ритуал похорон:

«Хоронить в землю неотпетого так же непривычно, чудно и зазорно, как и растить некрещеного. В тех случаях, когда похороны, в соответствии с личностью умершего, получают политическое значение, на сцену выступает новая театральная обрядность, пропитанная революционной символикой: красные знамена, революционный похоронный марш, прощальный ружейный залп. Некоторые из участников московского собеседования подчеркивали необходимость скорейшего перехода к сжиганию трупов и предлагали начать, для примера, с выдающихся работников революции, справедливо видя в этом могущественное орудие антицерковной и антирелигиозной пропаганды. Но, конечно, и сжигание трупов, – к чему пора бы действительно перейти, – не будет означать отказа от процессий, речей, марша и салютной стрельбы. Потребность во внешнем проявлении чувств могущественна и законна». «Уже и сейчас оркестр, выполняющий похоронный марш, способен, как оказывается, нередко конкурировать с церковным отпеванием. И мы должны, конечно, сделать оркестр нашим союзником в борьбе против церковной обрядности, основанной на рабьей вере в иной мир, где воздадут сторицей за зло и подлости земного мира. Еще более могущественным нашим союзником будет кинематограф».