Читать книгу - "Упущенный шанс Врангеля - Александр Широкорад"

Идеологией Врангеля стало… отсутствие идеологии, точнее, несколько подправленная позиция деникинской непредреченности. Врангель писал:

«Когда опасный для всех призрак большевизма исчезнет, тогда народная мудрость найдет ту политическую равнодействующую, которая удовлетворит все круги населения. Пока же борьба не кончена, все партии должны объединиться в одну, делая внепартийную деловую работу, значительно упрощенный аппарат управления мною строится не из людей какой-либо партии, а из людей дела. Для меня нет ни монархистов, ни республиканцев, а есть лишь люди знания и труда.

На такой же точке зрения я стою в отношении к вопросу о так называемой “ориентации”. С кем хочешь, – но за Россию, – вот мой лозунг.

В частности, касаясь германской ориентации, о которой так много пишут и говорят за последнее время, я не могу придавать ей серьезного значения. Германия, истощенная войной и занятая внутренними делами, едва ли может оказать реальную помощь другим странам.

Не триумфальным шествием из Крыма к Москве можно освободить Россию, а созданием хотя бы на клочке русской земли такого порядка и таких условий жизни, которые потянули бы к себе все помыслы и силы стонущего под красным игом народа».

Техническая неосуществимость создания в Крыму фирмой «Врангель и К°» райского уголка очевидна и теперь, и тогда, в далеком 1920 м. Но даже если предположить фантастический вариант создания райского уголка, то как о нем узнал бы русский народ? В идеологической борьбе красные одержали победу над белыми уже в 1918 г. Я уже не говорю о том, что контрреволюционная пропаганда беспощадно каралась ВЧК. Ну, предположим, дошли бы до крестьян центральных губерний прокламации с рассказами о райской жизни в Крыму. Риторический вопрос – поверили бы крестьяне, что те же деникинские генералы и офицеры вместо разбоя, вакханалии и бардака вдруг построили в Крыму земной рай! А пока суть да дело, Красная Армия вышибла бы барона из Крыма.

Писать об экономических реформах Врангеля очень трудно. И дело не только в том, что они остались на бумаге. Собственно, никаких четких законов и правил врангелевской администрацией выработано не было, а были лишь декларации о намерениях.

Квинтэссенцию внутренней политики Врангеля хорошо выражает его собственный афористический лозунг «хлеб и порядок» (из приказа № 179). Расшифровав его, обнаружим три кита, на которых зиждились надежды режима: земельная и земская (предполагалась и городская) реформы и свободная торговля.

Врангель приказал начать разработку мероприятий по аграрному вопросу 8 апреля. В апреле (с 11го числа) – мае интенсивно работают комиссии под председательством сенатора Г.В. Глинки, бывшего товарища министра земледелия и начальника переселенческого управления. Смысл намерений Врангеля ясно выразил глава его кабинета А.В. Кривошеин: «..Если ставка на коллективный разум хозяйственного крестьянства оправдает себя, то мы сможем с гордостью и удовлетворением сказать, что заложен прочный фундамент будущей великой России».

25 мая 1920 г. (ст. с.) Врангель издает «приказ о земле»: «Приказ прежде всего определяет необходимые изъятия из этого положения, подсказываемые как требованиями справедливости, так и соображениями государственной пользы. За прежними владельцами часть их владений сохраняется, но размер этой части не устанавливается заранее, а составляет в отдельной местности предмет суждения волостных и уездных земельных учреждений, которым всего более знакомы местные хозяйственные условия».

Надо ли говорить, что при Врангеле «волостные и уездные земельные учреждения» целиком зависели от центрального аппарата Врангеля, а еще больше – от произвола офицеров ближайшей войсковой части. Кроме того, уровень коррупции подобных учреждений в десятки раз превышал взяточничество царских чиновников. Не подлежали разделу барские усадьбы, монастырские и церковные земли. Причем никаких объяснений о том, какие земли надо считать усадьбами, не было. За полученную землю крестьянин должен был платить компенсацию в течение 25 лет. Наконец, собственник перед отчуждением земли имел право ее продать.

Фактически это была та же политика непредрешенности. Правитель выдал благие идеи, а местные власти должны их реализовывать по своему усмотрению.

Проведение в жизнь подобной реформы в России даже в относительно спокойном 1913 г. привело бы к Гражданской войне. На счастье барона, его земельная реформа осталась на бумаге. Как писали А.Г. Зарубин, В.Г. Зарубин[70]: «Реформа была доведена до конца только в имении Акманай Филибера-Шатилова Мелитопольского уезда, где 22 крестьянина получили в собственность арендную землю. Впрочем, не было и серьезных протестов. Так что суждения о вероятных результатах земельных преобразований Врангеля в случае долговременности его режима равносильны гаданию на кофейной гуще».

Интересны показания, полученные ВЧК от перебежчика Мейера 6 августа 1920 г. о положении в Крыму: «…по лавочкам, ресторанам и кафе дороговизна страшная: в день одному человеку нужно, чтобы прожить неголодно, – 100 000 р. Цены на продукты в Севастополе: сало – 3500 р., масло – 4000 р., яйца – 3000 р. 10 штук, хлеб – 200 р. в пекарнях, мясо – 15 000 р., трудно достать. Картошка – 1000 р. фунт. В этом духе на все в городах от Севастополя к Азовскому морю во много раз дороже, а хлеб в этих городах совсем мало заметен. Мельницы почти совсем не работают за неимением угля и нефти. Дрова, что-то не помню, но колоссальные деньги стоят. Тем, которые работают, разрешено молоть только последний сорт. Первые сорта приказом Врангеля запрещено. Много вывозится ячменя исключительно в Константинополь турецкими фелюжниками, которые привозят мелочь и спиртные напитки на обмен. Крестьяне хлеб армии отдают вяло…

Топливо стоит еще хуже. Три четверти мельниц стоит, мелкие заводы частные стоят. Военные суда стоят все. Ходят только катера, которые требуют мало отопления. Потом три подводные лодки, кажется, да два миноносца, ходят мало, но держат пары. А остальные стоят мертвыми. Еще ходят парохода три Российского Общества, добывая уголь в Константинополе за дорогую цену. А потому за перевозку от Севастополя до Керчи 13 тысяч рублей с пассажира. Пассажирское движение по железной дороге тоже трудное, да и поезда по расписанию почти не ходят, только воинские и один в сутки в одном направлении, так называемый почтовый, состоящий исключительно из товарных вагонов. Классных в движении нет. Еще на больших станциях стоят, отопляются поезда, кажется, дровами. Паровозы старые, ход тихий, вагоны побиты. Я ехал от Феодосии до Керчи, признаться, страшно было. Топлива заметно нет, расходуют последнее и получать неоткуда с падением Батума».[71]

Тем не менее спустя 90 лет находятся у нас либералы-образованцы, восхваляющие земельные реформы барона.