Читать книгу - "От Ариев до Викингов, или Кто открыл Америку - Фарли Моуэт"

Пока команда, орудуя баграми, сумела втащить обратно на борт мачту с лохмотьями паруса, нордистер обрушился на судно всей своей мощью, срывая с обезумевшей поверхности моря белые гребни пены. Подхватив корабль, лишившийся мачты, он погнал его, словно игрушку волн, на юго-запад, в сторону залива Баффина.

Промокнув до нитки и дрожа от холода, люди озирались по сторонам, ища укрытия, где бы можно было обогреться… если им вообще удастся выжить. Капитан крепко держал руль. Согнувшись над румпелем, он преодолевал в себе сильнейшее желание обернуться через плечо и поглядеть назад. Оттуда, из-за кормы, накатывались огромные вспененные валы. Любой из них вполне мог накрыть и унести в пучину его корабль.

Свирепый нордистер[64] дул еще целых трое суток, и все это время бедный «Фарфарер» безвольно носился по волнам под его напором. И вот на четвертый день ветер стал понемногу стихать.

Когда морская ширь начала успокаиваться, сквозь просветы в штормовых облаках вдали справа по борту замаячили горы, увенчанные шапками вечных льдов. А вскоре тучи окончательно рассеялись, проглянуло солнце, и люди на борту «Фарфарера» увидели перед собой громадные, как Вавилонские башни, глетчеры, почти столь же величественные, как и на Кроне. Превозмогая усталость и изо всех сил налегая на весла, они гребли к этой неведомой земле, надеясь найти у ее берегов спасение и укрытие, где «Фарфарер» мог бы переждать новые бури, пока команда заделает пробоины и раны, нанесенные ему штормом. Приблизившись к берегу, они увидели, что оттуда на них с полнейшим безразличием взирают целые полчища моржей-секачей.

Гребцы направили нос «Фарфарера» прямо на берег, и тот мягко уткнулся в полосу гальки между двумя мысами, далеко выступающими в море. И пока женщины наспех готовили первую за целую неделю горячую пищу, мужчины спешно ремонтировали мачту. Соединив два обломка, они обмотали место стыка широкой полосой свежеснятой шкуры. Когда шкура просохла, она дала сильную усадку, сделавшись твердой, как железо. После этого место стыка и трещины тщательно промазали ворванью.

После столь основательной починки корабль был готов к продолжению плавания. Вопроса о том, куда теперь держать курс, даже не возникало. По всей вероятности, Крона находилась где-то на востоке. Так и оказалось. Этот огромный остров лежал совсем недалеко. Оставив за кормой снежные вершины неведомой земли, корабль взял курс на восток, и через каких-нибудь полдня пути впередсмотрящий заметил вдалеке прямо по курсу ослепительное сияние ледяной шапки Суккертоппен Айс Кап.

Итак, «Фарфарер» возвратился в знакомый мир. Остаток пути до Сван Фьорда был привычным и спокойным, насколько вообще могут быть спокойными плавания в этих высоких широтах.

ТАК ИЛИ НЕ СОВСЕМ ЕВРОПЕЙЦЫ ВПЕРВЫЕ УВИДЕЛИ остров Баффин, судить трудно, однако его открытие было просто неизбежным после появления европейцев на западном побережье Гренландии. Хотя ширина пролива Дэвиса достигает 230 миль, горные пики и глетчерные массивы на противоположных его берегах настолько высоки (высота Суккертоппен Айс Кап, например, превышает 8000 футов, а высота горных пиков на противоположной стороне, на полуострове Кап Дайэр, — 7000 футов), что в ясную погоду иногда возникает эффект отраженного сияния. В любом случае судно, совершающее плавание между ними, идет вне видимости земли не более чем полдня.

Вероятно, поначалу открытие этого острова не оказало сколько-нибудь существенного влияния на планы добытчиков «валюты». Новый мир далеко на западе — это нечто неизведанное, а высокие арктические широты — места давно знакомые и очень удобные для промысла. Крайний север еще в течение как минимум полвека продолжал оставаться основным местом промысла для добытчиков «валюты».

Но затем они внезапно покинули эти места.

Их неожиданный уход объясняется целым рядом факторов. Один из них — это, по всей видимости, кратковременное, но очень резкое ухудшение климата, которое началось где-то в конце VIII в. и привело к временному восстановлению обширных полей паковых льдов в Арктике[65].

Другим, вне всякого сомнения, явилось появление на европейских рынках нового продукта — дистиллята смолы, получаемого из пней и корней ели, сосны и лиственницы. Стокгольмский деготь, как стали называть этот продукт, начал быстро вытеснять традиционную тюленью ворвань, заменяя ее во многих случаях. Как следствие, цены на ворвань пошли на спад, и так продолжалось до тех пор, пока в начале IX в. они снизились настолько, что перестала даже окупаться транспортировка ворвани морским путем из высоких арктических широт на европейские рынки.

Третьим фактором, повлиявшим на отказ от плаваний на Крайний север, явилось осознание того, что хорошие места промысла моржей существуют и куда ближе — на западе, на берегах залива Баффин Бэй.

Карта Канадской Арктики.

Действительно, моржи на полуострове Камберленд, являющемся частью острова Баффин, ближайшего к Гренландии, водились в таком несметном изобилии, что еще в конце XiX в. шотландские китобойные экспедиции добывали свыше 4000 секачей в год в качестве побочного источника дохода к своему основному промыслу — добыче китов. Даже еще в конце 1920-х гг. официальные представители администрации Канады заявляли, что именно в этом районе «имел место самый крупномасштабный промысел моржей во всей Восточной Арктике».

Помимо невероятного обилия моржей, побережье Баффинова залива находилось на добрую тысячу миль ближе к Тили и европейским рынкам, чем промысловые земли в высоких арктических широтах.

Около 800 г., по всей видимости, начался перенос вектора промыслового интереса от высоких арктических широт к водам и побережьям на далеком западе. Еще до конца IX в. неутомимые промысловики — добытчики «валюты», надо полагать, успели обследовать большую часть этого обширного региона, который вскоре сделался их основным охотничьим угодьем.

Добытчиков «валюты», как всегда, в первую очередь интересовали моржи-секачи. А они несметными стадами кишели на побережье Баффинова залива от Камберленд Саунд на юге до Гудзонова пролива на севере, и, более того, в самом заливе и в прилегающих водах. Кроме того, огромные колонии моржей обитали в водах Фокс Бейсин и на островах в северной части акватории Гудзонова залива. Во всех этих районах велся активный промысел, но некоторых добытчиков «валюты» привлекали воды залива Унгава Бэй.