Читать книгу - "Серенада для Нади. Забытая трагедия Второй мировой - Омер Зюльфю Ливанели"

профессор был спокоен и даже толком не взглянул на проверяющего. Как он и ожидал, хмурый нацист поставил печати и вернул документы назад. Затем они с напарником пожелали Максу счастливого пути и пошли прочь. Они даже вежливо поприветствовали фрау Вагнер, коснувшись края фуражки.

Возможно, Вагнеры в последний раз видели нацистов. Ну и пусть, скучать они точно не станут. Не глядя на уходящих проверяющих, они продолжили прерванный разговор. Тут им принесли заказанный ранее десерт.

Однако Надя все потирала виски. Макс налил ей стакан воды.

– Дорогая, выпей лекарство, пока голова совсем не разболелась.

– У меня с собой нет, я оставила в чемодане. Потом схожу возьму.

– Нет, я принесу.

Макс встал и немного потер жене виски.

– Вот увидишь, приедем в Стамбул, и твои боли пройдут. Это все из-за волнений последних дней.

Коснувшись ее плеча, чтобы она его ждала, он ушел. Их купе было через три вагона. Поскольку поезд стоял, идти по коридору было легко. Войдя в купе, он открыл чемодан Нади и принялся искать таблетки. В это время поезд тронулся. Наконец он нашел лекарство в нессесере жены и пошел назад, врезаясь в стены коридора в набиравшем скорость поезде. Пройдя три вагона, он сел за их столик, где еда и напитки стояли, как прежде. Нади не было, она, наверное, ушла в туалет. Макс стал ждать, сделал глоток шампанского, положил таблетки рядом со стаканом воды, который он только что наполнил для Нади.

Поезд стремительно несся в ночном мраке. После того, как они покинули нацистскую Германию, грохот колес как будто изменился, стал веселым постукиванием. Теперь они были на французской земле. Пока не рухнет этот режим, они не вернутся назад. Профессор был полон решимости: в нейтральной стране он устроит для Нади самую лучшую жизнь и подарит ей счастье, которого она заслуживает.

Прошло время, Нади все не было. Окружающие украдкой поглядывали на Макса, это было странно. Подождав еще немного, он подошел к туалету на выходе из вагона и постучал в дверь.

– Надя, милая, ты в порядке?

Вскоре дверь открылась, и из туалета вышел элегантный господин в бабочке. Макс нашел официанта:

– Помните даму, с которой я ужинал?

– Конечно, герр Вагнер, – ответил официант.

– Где она?

– Фрау Вагнер высадили на границе офицеры гестапо.

– Что?!

– Да, так и есть. Вы ушли, а фрау Вагнер забрали.

Казалось, официанту было втайне приятно это говорить. Под напускной учтивостью скрывался жестокий нацист, которого очень веселила эта ситуация.

– Хотите сказать, моя жена осталась в Германии?

– Да, герр Вагнер! К сожалению, так и есть.

– Я должен вернуться.

– Нельзя, герр Вагнер. До следующей станции еще далеко.

В ужасе Максимилиан побежал к машинисту. Несмотря на все мольбы, он ничего не добился и, бросившись в коридор, сорвал стоп-кран. Весь поезд сотрясся и резко остановился. Прибежал проводник:

– Что вы наделали, герр Вагнер! – закричал он. – Остановили поезд посреди ночи в полях! Даже если вы здесь сойдете, вам некуда идти.

В этот момент Максимилиан увидел позади себя врача поезда. Это было последнее, что Макс увидел той ночью – врач резким движением вонзил ему в руку шприц. Макс тут же почувствовал сильную боль и потерял сознание. После того, как он с криками носился по составу как сумасшедший и, наконец, остановил поезд стоп-краном, машинист принял решение его усыпить.

Очнувшись, Макс увидел, что лежит у себя в купе. У него болела голова. Он попробовал встать, но оказался прикован наручниками к кровати.

Случилось страшное, в это было невозможно поверить. Сам он был во Франции, а Надя попала в лапы гестапо. Нужно было возвращаться. Он вновь закричал. Дверь открылась, и в купе вошел сотрудник безопасности поезда.

– Снимите наручники!

– Не беспокойтесь, в Париже снимем, – ответил сотрудник. – Вы представляли опасность для поезда и его пассажиров, и мы были вынуждены, пользуясь законным правом, вас обездвижить.

– Снимите наручники!!!

Сойдя с поезда в Париже, он сразу позвонил домой в Германию. Однако его отец разговаривал как-то странно, будто со знакомым, с которым на днях созванивался, и отвечал Максимилиану невпопад.

– Папа, что ты говоришь, я не понимаю!

– Да, приятель, я скоро тебе перезвоню.

– Я сейчас в Париже. Ты понял, что произошло в поезде?

– Хорошо, договорились. Давай так и сделаем. Ты лучше туда поезжай. Да, лучше всего там.

– Папа, ты говоришь мне не возвращаться? Да я и не могу. Я такое письмо написал ректору…

– Здесь гестапо! – отец перешел на шепот. Значит, он улучил момент, чтобы объяснить ситуацию. Затем он продолжил уже обычным голосом: – Да, Курт, дружище, как я и сказал, когда туда приедешь, созвонимся, хорошо?

– Я понял, папа. Ладно, я еду в Стамбул. Папа! Найди Надю, прошу тебя!

Теперь все, что ему оставалось делать в Париже, – ждать поезда до Стамбула. Макс, рыдая, бродил по улицам города, где его никто не знал. Он не ел, не пил, не садился отдохнуть в надежде, что, если он очень устанет, может быть, ему удастся поспать в поезде и он сможет добраться до Стамбула, сохранив здоровье и рассудок. Он хотел жить, должен был жить ради Нади.

На стамбульском вокзале Сиркеджи группа мужчин, в основном евреев, ожидала, когда из поезда выйдет пассажир. Весть о прибытии Вагнера опередила его самого, и его друзья поспешили на вокзал встретить его.

Они знали, что из поезда выйдет усталый и печальный человек, но увидя Вагнера, они не смогли скрыть изумления. Максимилиан за время пути превратился в ходячего мертвеца.

Встречающие двигались медленно, будто находились в доме покойника. Перед Вагнером, сошедшим с поезда, образовалась небольшая очередь. Словно на похоронах, его по очереди обнимали друзья со словами «добро пожаловать».

Профессор непременно должен был спасти Надю, даже ценой собственной жизни. Если бы это помогло, он бы вернулся в Германию. Если надо, пожертвовал бы собой, убив Гитлера. Он и так убивал его разными способами каждую ночь.

О случившемся не говорили, Максимилиан ничего не рассказывал. Да и не было необходимости, все и так было ясно, а другой темы для разговора не было. Большинство стамбульских товарищей профессора жили в районе Бебек на берегу Босфора. Сначала профессора поселили в «Пера Палас», а через несколько недель сняли небольшую квартиру вблизи университета. Пока не приедет Надя, он не нуждался в большом жилье.

Дома он сперва разложил Надины вещи. Вытащил из чемодана и погладил ее одежду, затем аккуратно повесил в шкаф, расставил туфли, разложил духи и кремы на туалетном столике. Даже злополучные таблетки от головной боли он положил на тумбочку у кровати со стороны, где она будет спать. На стены он повесил их фотокарточки, фотографии