Читать книгу - "Катаев. Погоня за вечной весной - Сергей Шаргунов"

Тогда же, в 1924-м, практически одновременно с «Островом Эрендорфом» у Катаева вышел роман «Повелитель железа», сначала в харьковском журнале «Пламя», а год спустя книгой в Великом Устюге в издательстве «Советская мысль».

Вообще, возникает такое впечатление, что автор, памятуя о своей мальчишеской страсти к иллюстрированным приключениям из одесских киосков, так называемым «выпускам», решил их воспроизвести. Тем более, как заявил Николай Бухарин: «Нужен красный Пинкертон». Вкусы нэпмана (жги-гуляй по кабакам) и красного бунтаря (жги-гуляй по планете) в этом и сходились — в озорной подростковости.

«Повелителю железа», остросюжетному, очень плотному, с постоянными крутыми поворотами и подчас условной правдоподобностью, пошло бы быть выпущенным в виде комиксов с колоритными физиономиями и рублеными репликами. Нищая бунтующая Индия, советская Москва, империалистский Лондон, прямолинейность характеров, грим и переодевания, выстрелы, взрывы, сражения, лошади и аэропланы, сыщики и революционеры, нежная любовь, вероломное предательство. Чаще всего повторялось слово — «погоня».

Присутствовал в романе и отчаянный репортер Королев, азартной писучестью не отличимый от Эрендорфа, а биографически совпадавший с Катаевым: «…он болел сыпным тифом, умирал от голоду, писал агитационные драмы… и даже, как это ни странно, в течение двух недель числился старшей сестрой милосердия при Одесском эвакоприемнике в 1920 году» — отсылка к белой эвакуации и пережитому.

Те, кто читал роман много позже, в эпоху, когда повсюду звучало: «Миру — мир!» — наверняка испытывали странные ощущения — Катаев 1924-го как будто бы выступал принципиально против мира и «малодушия» разоружения, за что боролся главный отрицательный герой книги профессор Савельев. Мысль романа следовала из его сюжета: «Лишь бы была война!»

Монологи Савельева совпадают с известной песней 1957 года: «Парни, парни, это в наших силах Землю от пожара уберечь!» или речью какого-нибудь советского дипломата 1970-х: «Я проклял войну и решил отдать все свои силы на борьбу с ней… Бороться за идею всеобщего мира… Сначала мы пытались бороться с войной путем агитации… Организовали уничтожение взрывчатых веществ, складов оружия и пушечных заводов…» Но профессор разгромлен, и еще ярче разгорается очистительный пожар войны, ведь в условиях мира «буржуев» не одолеть. «Цель оправдывает средства», — уверен предводитель индийских бедняков богоборец и коммунист Рамашандра.

Наверняка идейно «Повелитель железа» оказался близок троцкистам, а затем его могли жаловать маоисты. Но так ли были важны идеи — все пропадало в вихре погони, а кроме сюжетного галопа оставались жирные масляные мазки темпераментного пейзажиста — «желтая агония зари», «шоколадные от нечистот» волны Ганга, «чудовищный дымный город, похожий на груду ананасов»…

А может быть, для Катаева, навек уставшего от войны, втайне ближе всех «слизняк» Савельев, потерявший сыновей Бориса и Глеба на фронтах 1914-го и жена которого сошла с ума? Да и не с вожделением ли изображены владения «повелителя железа», утопающие в цветах и зелени? «На небольшом столике, покрытом белоснежной скатертью, уже был приготовлен изысканный завтрак: омлет, холодный цыпленок, банка варенья, овощи, кофе и полбутылки великолепного французского красного вина». Под старость этим же языком гурмана Катаев опишет воображаемый рай.

«Повелителя железа» Катаев не включал в собрания сочинений (может, из-за щекотливой темы «борьбы за мир»), но приведем утверждение литературоведа Абрама Вулиса: этот роман «в некотором смысле литературная энциклопедия 1920-х годов. Если свести изящную словесность к авантюрно-развлекательным и назидательно-иллюстративным жанрам — так еще и исчерпывающая. Тайны подземной Москвы и библиотека Ивана Грозного, мировые катаклизмы и «лучевая» болезнь науки — лишь некоторые типичные сенсации тогдашней беллетристики, собранные в романе для пародийного представительства». При этом «Двенадцать стульев» и «Золотого теленка» Вулис выводил именно из «Повелителя железа», который будто бы «напрашивается на роль главного генеалогического предшественника знаменитых романов» по причине «свободы сатирического мышления» и «раскованности эпизода».

Так или иначе, оба катаевских романа оказались в литературном мейнстриме — научная фантастика и шаржированные приключения, помноженные на мировую революцию рабочих. У Катаева «машина обратного тока», у Толстого тепловой луч «гиперболоида», разрушавшего любые преграды — и все это предвестники ядерного оружия, применение которого именно против Японии с поразительной точностью предсказал Эренбург в своем «Хулио Хуренито».