Читать книгу - "Беглый огонь! Записки немецкого артиллериста 1940-1945 - Вильгельм Липпих"

Однако она допустила промах: спрятала мой офицерский кортик в матрасе на кровати одной из спален, возможно, посчитав, что эта вещь дорога мне. Когда русские, проводя обыск, нашли его, мою семью отвели в советскую комендатуру, располагавшуюся в Пюггене. Только после долгих допросов моих родственников отпустили домой.

Пожалуй, самой большой опасностью для гражданских было в одиночку столкнуться с советскими солдатами. Ходили слухи о том, как немцев, ехавших на велосипедах, сбивали на дороге русские грузовики. Сильно рисковали жизнью и те, кто жил на окраине деревни. По вечерам такие люди старались уйти в город, чтобы избежать ночных визитов незваных гостей в советской военной форме.

Однако в отсутствие хозяев красноармейцы свободно заходили на пустые фермы, выносили из дома вещи и уводили домашний скот. Иногда животных из хулиганских побуждений просто выпускали на волю. Зимой 1945/1946 года в сельской местности бродило много таких животных.

Каждой деревней управлял русский комиссар, к которому приставляли кого-нибудь из немецких коммунистов, которые порой вели себя хуже, чем иностранные оккупанты. По указаниям комиссаров печатались специальные листовки. В них уточнялись виды сельскохозяйственной продукции, которые немецкие крестьяне должны были сдавать оккупационным властям. Это были продукты питания, одежда и, что важнее всего, шерстяные одеяла. Если назначенный русскими бургомистр не выполнял эти требования, то советские солдаты начинали ходить по домам и забирать все, что им приглянулось.

Спустя какое-то время начались конфискации земель площадью больше ста гектар.

После того как советские власти издали приказ о выселении крестьян, хозяевам домов давали час на сбор вещей, после чего им приходилось уходить куда глаза глядят. Одну семью выселили с фермы в пять часов вечера в Сочельник. Тех, кто отказывался покидать дом, отправляли в лагеря. В такой обстановке многие крестьяне предпочли перебраться в западную зону.

Часто бывало так, что новые хозяева уже ждали возле фермы старых хозяев, чтобы сразу же завладеть их собственностью. Таких новых хозяев выбирали немецкие коммунисты при помощи советских оккупационных властей. На фермы площадью десять гектаров и больше присылали 10–20 человек, в основном тех, кто раньше работал батраками или сочувствовал коммунистам.

Все новые семьи искали свою выгоду, что часто приводило к серьезным конфликтам с другими новыми хозяевами ферм и земли. По причине высоких разнарядок на сельскохозяйственную продукцию, которые устанавливались коммунистами, многие такие хозяева надолго не задерживались. Нередко они убегали ночью, захватив с собой все, что только могли унести. Те, кто оставался, сталкивались с серьезными проблемами, потому что вся сельскохозяйственная техника и инвентарь были изготовлены специально для работы на больших фермах, а не на маленьких участках земли.

В деревнях часто вспыхивали ссоры между крестьянами, потому что коммунистические власти новоприбывшим давали больше прав, чем старожилам. Конфликты еще больше усиливались вышеупомянутой системой норм сдачи сельскохозяйственной продукции. Если новым переселенцам эти нормы каждый год снижались, то для старожилов они, напротив, увеличивались. Основную часть сельскохозяйственной продукции распределяли по другим местам Германии или отправляли в Советский Союз, а той малой части, которая оставалась, едва хватало на то, чтобы прокормить ее производителей и их животных. Им постоянно не хватало мяса, яиц и масла.

Однако даже хуже дефицита продовольствия была тяжелая психологическая атмосфера. Крестьяне никак не могли избавиться от постоянной тревоги о том, что им не удастся сдать властям требуемое количество зерна, мяса и прочего. Они боялись, что в противном случае их сошлют в Сибирь, в трудовые лагеря.

Не имея возможности выполнять требования властей, многие крестьяне бежали на запад. Если они не могли бежать сами, то отправляли туда своих детей, тревожась за их будущее. Беглецов в случае поимки ожидала Сибирь, то есть то, чего они боялись больше всего. Такова была реальная картина жизни в первые послевоенные годы в советской зоне оккупации.