Читать книгу - "Мария Федоровна - Юлия Кудрина"

«…Она (Мария Федоровна. — Ю. К.), — пишет Кони, — начала беседу с вопроса о том, в чем состоит моя вновь принятая на себя обязанность. Получив надлежащее объяснение, Мария Федоровна спросила меня, попадают ли в мои руки дела по всей России или только из одного Петербурга, и, получив утвердительный в первом смысле ответ, поинтересовалась узнать, знаком ли я с делами, касающимися беспорядков, вызванных холерой. Получив вновь утвердительный ответ, она воскликнула: „Какой ужас! В особенности дело этого доктора, которого даже труп был изуродован. Где это было, и как его звали?“ — „Было в Хвалынске, — ответил я, — а звали Молчановым“. — „Да, да, Молчанов, — как это ужасно! Особенно если знаешь, что все это политические происки нигилистов!“ — „Могу уверить Ваше Величество, что в печальных делах и холерных беспорядках нет никаких следов политических преступлений. Я получил целый ряд таких дел и снова утверждаю, что в них нет ни малейшего следа политических злоумышлений. Иван Николаевич (И. Н. Дурново. — Ю. К.) ошибается или введен в заблуждение“. — „Нет, как же, он мне положительно сказал (он утверждал), что все эти беспорядки — дело рук нигилистов. Вы увидите, что это так“. И ласковые глаза посмотрели на меня недоброжелательно. Было очевидно, что представительный выездной лакей, попавший в силу злосчастной судьбы в министры внутренних дел и участвовавший вместе со всей бюрократией в умышленном держании народа в глубоком невежестве, желал закрыть вину своей непредусмотрительности отводом по неподсудности на нигилистов. „Я снова позволяю себе утверждать, что взгляд Ивана Николаевича не соответствует истине“. — „Чем же вы объясните эти беспорядки?“ — недовольным голосом спросила императрица. „Мадам, эта дикость — результат невежества народа, который в своей жизни, полной страданий, не руководится ни церковью, ни школой“». В заключение разговора, пишет Кони, императрица Мария Федоровна вновь несколько раз повторяла: «Иван Николаевич мне сказал…»

Главная заслуга Александра III состояла в том, что Россия за тринадцать лет не была втянута ни в одну войну. Александр III, по словам С. Ю. Витте, с одной стороны, сумел внушить за границей уверенность в том, что «он не поступит несправедливо по отношению к кому бы то ни было, не пожелает никаких захватов; все были покойны, что он не затеет никакой авантюры. Его царствование не нуждалось в лаврах, у него не было самолюбия правителей, желающих побед посредством горя своих подданных, для того, чтобы украсить страницы своего царствования», но, с другой стороны, «об императоре все знали, что, не желая никаких завоеваний, приобретений, император никогда, ни в коем случае не поступится честью и достоинством вверенной ему Богом России».

Известный русский ученый Д. И. Менделеев после смерти Александра III скажет: «Мир во всем мире создан покойным Императором как высшее общее благо и действительно укреплен Его доброю волею в среде народов, участвующих в прогрессе. Всеобщее признание этого ляжет неувядаемым венком на Его могилу и, смеем думать, даст благие плоды повсюду…»

Государственное служение, которому император отдавал все свое время, из года в год подтачивало его здоровье. С конца 80-х годов государь стал страдать частыми простудными заболеваниями.

Потеря любимого брата — великого князя Николая Александровича, убийство отца — императора Александра II, тяжелая ответственность за Россию, возложенная на него, потребовали напряжения всех его физических и нравственных сил. Серьезные травмы, полученные во время крушения в Борках, также не могли не сказаться на его здоровье.