Читать книгу - "Grace. Автобиография - Майкл Д. Робертс"

Гвидо создает моду для волос. Он совершенно воздушный, у него легкая рука, и после его работы волосы не выглядят так, будто «только что из парикмахерской». Он приспосабливает свой стиль к манере Стивена Майзела и Дэвида Симса, который любит ставить его в пару с Дианой Кендал. Ди так искусно делает нежный макияж, что по лицу модели даже не скажешь, что она накрашена. Экстрим – не ее стиль; для меня ее образы очень правдивы. У нее тихий голос, и вообще она застенчива, что иногда работает против нее – скажем, когда на редкость упрямый Гвидо пытается диктовать правила, призывая удалить или высветлить брови, от чего меня, признаюсь, коробит. А вот Стефан Мааре, наоборот, известен своей любовью к тяжелым густым бровям. Они с Питером Линдбергом «запатентовали» этот взгляд еще в начале восьмидесятых годов – как и смазанные черные тени вокруг глаз. Стефан и Жюльен Д’Ис – блестящий дуэт. Подбирая команду для съемки, очень важно найти стилистов, которые понимают друг друга с полуслова. Тогда в студии царит полная гармония.

Недавно Гвидо рассказал мне, что спонсоры попросили его и Пэт выкладывать в Twitter фотографии их работы за кулисами модных показов. Они что, рехнулись? Это еще одно современное веяние – и лишний пункт в контрактах стилистов. Как будто недостаточно того, что они делают потрясающие прически и макияж!

Жюльен очень романтичный. Это француз со сложным художественным вкусом. На фотосессиях он любит работать с волосами определенной текстуры и покрывает их глиняной пастой, соляным или сахарным раствором, чтобы их можно было в буквальном смысле моделировать. В этом отношении он напоминает скульптора – разве что избегает «законченности» образа. Ему нравится, чтобы волосы выглядели всклокоченными. Обычно Жюльен привозит на съемку массу справочных материалов, в основном художественных альбомов (чужие фотографии его не интересуют). Он великолепно работает с париками и не боится экспериментировать с цветом. В его многочисленных альбомах собраны идеи для съемок – это и газетные вырезки, и собственные полароидные снимки, и зарисовки образов, которые рождаются в его воображении. Жюльен смотрит много фильмов и коллекционирует фотографии крупных планов, в которых тоже черпает вдохновение.

Я с удовольствием приглашаю его на съемки с любыми фотографами, но особенно – с Энни Лейбовиц. У них очень хорошие отношения, основанные на взаимоуважении. Он единственный, кто может ей возразить, хотя это и чревато взрывом эмоций. К Жюльену нужен особый мягкий подход, потому что, когда он обижается, это заметно. Его укладки прекрасно смотрятся на выставочных образцах. Он не раз работал на оформлении экспозиций в Институте костюма музея Метрополитен, а раз в году, когда меня просят помочь с дизайном витрин Prada для «Модной ночи», он неизменно выручает меня оригинальными идеями.

Дидье делает женщину реальной, осязаемой. Она как будто слегка дурачится или пытается вас соблазнить. И она всегда сексуальна. Он может изобразить и нечто экстравагантное, но это будет приятно глазу. Скажем, он никогда не копирует слепо стиль «ретро», а слегка осовременивает его. Прически фотомоделей в исполнении Дидье можно спокойно перенести в повседневную жизнь. Мужские образы, которые он создавал для Брюса Вебера в восьмидесятые и девяностые годы, – пышные коконы и волны – придали его фотографиям особый стиль и узнаваемость. Точно так же ему удалось создать иллюзию полной гармонии волос с природой, когда мы снимали серию «Английский сад» для Карла Лагерфельда и британского Vogue. Эти фотографии по-прежнему популярны и служат ориентиром для сегодняшних фотографов.

Дидье – представитель старой школы, как и блистательный Гаррен – парикмахер, начинавший в семидесятые годы. С ним я тоже много работала на заре своей карьеры. Они практики и работают постоянно, в то время как другие перекладывают часть работы на помощников. Эти двое могут сделать великолепный шиньон или стрижку, потому что обучены всему, а сейчас это редкость. Когда Дидье начинал карьеру в парижской парикмахерской сестер Карита (это было еще в шестидесятые годы), то освоил все традиционные техники. Салон пользовался популярностью среди французских киноактрис того времени, в числе постоянных клиенток была даже Катрин Денев. Оттуда Дидье ушел работать к Жан-Луи Давиду, где его убедили забыть все, чему он учился, и полагаться на вдохновение. Там началась его студийная работа. Когда Жан-Луи решил, что салону нужна дополнительная реклама, то собрал группу молодых стилистов и отправил их по студиям – участвовать в редакционных съемках. Это было задолго до того, как парикмахеры стали частью команды фотографов.

Дидье всегда предпочитал быть независимым и свободным, поэтому у него нет чрезвычайно прибыльных контрактов с производителями продуктов для волос, на которых зарабатывают многие другие парикмахеры. Точно так же он никогда не задумывался об открытии собственного салона. Для него непредсказуемый график работы – именно то, что нужно, и в этом мы с ним различаемся. Но, как и Джек Спрат со своей женой^[48], мы отлично выкарабкиваемся из всех неурядиц. По крайней мере, я знаю, что мои волосы будут в идеальном состоянии, сколько бы лет мне ни стукнуло.

О кошках
Глава XVIII,
в которой у нашей героини творится полная КОТОвасия, в загородном доме происходят КОТОстрофы, а венчает этот кошачий апогей Шоу Марты Стюарт

Часто ли я вижу сны? И о чем эти сны? О моде? Нет. Обычно мне снятся кошки.

Кошки – особенные животные. Они чувствуют человеческие эмоции и невероятно помогают расслабиться. Если у меня бывает неудачный день, мой голубой перс Барт ложится ко мне на кровать, мурлычет, трется о мою голову и пытается успокоить. (Правда, иногда он забывает втянуть когти, и массаж становится немного болезненным.)

При этом Барт и Тыква (бело-оранжевая персиянка) требуют огромного внимания и ухода. У них очень чувствительные желудки, так что каждый соблюдает индивидуальную диету, и я должна промывать им глаза утром и вечером. Поскольку длинная шерсть легко спутывается, кошек необходимо тщательно вычесывать щеткой не реже двух раз в день. К счастью, у них есть личный парикмахер.

Мне нравится независимость кошек. Их нельзя заставить делать то, чего они не хотят. А еще они смешные. Они загоняют себя в тупиковые ситуации и выпутываются из них самым дурацким способом. У персов довольно короткие лапы, и они не могут высоко прыгать или лазить по деревьям, поэтому их жизнь проходит преимущественно на земле. Например, Барт часами может сидеть на нашей кровати, скрестив лапы или поджав их в позе медитирующего Будды. (Еще у него есть странная привычка запрыгивать мне на колени, когда я сижу в туалете, что иногда бесит, потому что из-за этого я могу застрять там на несколько часов.) В жару Тыква разваливается на холодном полу ванной и, как настоящая распутница, задирает лапы кверху. Когда мы живем за городом и наступает пора возвращаться с вечерней прогулки, она любит играть в прятки в зарослях папоротника или бегать по саду – непременно мимо двери, чтобы я как следует за ней погонялась.