Читать книгу - "История Крестовых походов - Жоффруа де Виллардуэн"

Когда я с моими рыцарями покинул лагерь сарацин, то увидел, что нам противостоят примерно шесть тысяч воинов противника, которые, покинув свои шатры и палатки, отступили в поле. Едва только увидев нас, они кинулись вперед и убили Гуго де Тришателя, хозяина Конфлана, который нес знамя рядом со мной. Мы пришпорили коней и помчались на помощь Раулю де Вану, другому члену моего отряда, который рухнул на землю.

Когда я возвращался, сарацины стали наносить мне удары копьями. Под их ударами мой конь упал на колени, и я перелетел через его голову. Я сразу вскочил, со щитом на шее и мечом в руке. Один из моих рыцарей, Эрард де Сиверей – да благословит его Бог! – подскакал ко мне и посоветовал отступать к разрушенному дому, где мы могли дождаться короля, который уже был в пути. Когда мы добирались до этого укрытия, кто пешим, а кто верхом, огромный отряд противника бросился на нас. Они опрокинули меня на землю, и их кони скакали через меня, так что щит сорвался у меня с шеи.

Когда они унеслись, Эрар де Сиверей вернулся ко мне и помог добраться до стен полуразрушенного строения. Здесь к нам присоединились Гуго д'Эко, Фредерик де Лупэй и Рено де Менонкур. Пока мы находились здесь, противник атаковал нас со всех сторон. Некоторые из врагов забрались в дом и пытались колоть нас копьями сверху. Мои рыцари попросили держать их коней под уздцы, что я и сделал, ибо боялся, что животные могут вырваться и ускакать. Затем мои воины оказали яростное сопротивление сарацинам, за которое они, должен сказать, удостоились самых высоких похвал и от тех, кто видел их отвагу и кто только слышал о ней.

В ходе этой схватки Гуго д'Эко получил три раны копьем в лицо. Также пострадал Рауль де Вану, а Фредерику де Лупэю нанесли такой удар копьем в спину, что кровь хлестала из него, словно из бочки. Удар мечом одного из врагов пришелся Эрарду де Сиверею в лицо, отрубив ему нос, который так и остался болтаться над губами. В этот момент меня посетила мысль о святом Иакове, и я возвал к нему: «О святой Иаков, приди ко мне на помощь, спаси нас в большой беде!»

Едва только я произнес эту молитву, как Эрар де Сиверей обратился ко мне: «Мессир, если по вашему мнению ни я, ни мои наследники не навлекут на себя упреков за это, я пойду и приведу помощь от графа д'Анжу, которого я видел неподалеку в поле». – «Мой дорогой друг, – сказал я ему, – сдается мне, что вы будете увенчаны самыми высокими почестями, если приведете помощь и спасете наши жизни; кстати, ведь и вашей угрожает большая опасность». (Я оказался прав, потому что он умер от своей раны.) Де Сиверей поговорил с другими рыцарями, которые оказались здесь, и все они дали ему тот же совет, что и я. Выслушав их, он попросил меня отпустить его лошадь, которую я держал под уздцы, что я и сделал.

Он добрался до графа д'Анжу и умолил его прийти на помощь мне и моим людям. Знатные люди, которые были с графом, попытались разубедить его, но он сказал, что должен сделать то, о чем его попросил мой рыцарь. Граф развернул коня, чтобы устремиться к нам на помощь, и многие из его оруженосцев пришпорили своих коней, чтобы последовать за ним. Как только сарацины увидели их приближение, они оставили нас. Пьер д'Оберив, который мчался во главе оруженосцев, сжимая в руке меч, заметил их отступление, ворвался прямо в гущу сарацин, удерживавших тяжело раненного Рауля де Вану, и спас его.

Когда я стоял среди своих рыцарей, страдая от раны, о которой рассказывал, во главе своего отряда подъехал король Людовик, сопровождаемый оглушительными криками, звуками труб и грохотом барабанов. Во главе своих войск он остановился на возвышении проложенной дороги. Никогда мне не доводилось видеть такого прекрасного и величественного короля! Его голова и плечи высились над всеми собравшимися; на нем был блестящий шлем, а в руке – меч германской стали.

Приостановившись, наш отважный король со своим отрядом, о котором я уже говорил, вместе с другими доблестными рыцарями поскакал прямо на турок. Могу заверить вас, что это было отчаянное сражение лицом к лицу, потому что ни у кого не было ни луков, ни арбалетов; в этом бою булавы скрещивались с мечами, и обе стороны перемешались между собой.

Один из моих оруженосцев, который было ускакал со знаменем, но успел присоединиться ко мне, привел одного из моих фламандских коней, и мы заняли место рядом с королем. Когда мы сблизились с ним, к королю подъехал достойный рыцарь Жан де Валери и сказал, что советует ему держаться правее, ближе к реке, чтобы оказать поддержку герцогу Бургундскому, а также дать оруженосцам (сержантам) его величества возможность напиться, потому что день обещает быть очень жарким.

Король приказал своим оруженосцам привести рыцарей к нему на совет, который уже собрался вокруг него, и каждого рыцаря он знал по имени. Оруженосцы привели рыцарей из самой гущи боя, который яростно разгорался между нами и сарацинами. Рыцари явились к королю, который спросил, что бы они посоветовали. Они ответили, что считают мнение Жана де Валери очень здравым. Король приказал своему знаменосцу с развернутым стягом Святого Дени двигаться направо к реке. И когда королевская армия начала перемещаться в ту сторону, снова зазвучали оглушительные звуки труб, барабанов и сарацинских рогов.

Король едва успел сняться с места, когда получил несколько сообщений от графа де Пуатье, графа Фландрского и других командующих, которые были при своих войсках. Все они просили его не перемещаться, потому что сарацины так наседали на них, что они не могли последовать за ним. Король снова собрал достойных рыцарей своего совета, и все они посоветовали ему ждать. Вскоре вернулся Жан де Валери и упрекнул короля и его совет за то, что они продолжают стоять на месте. И тогда все члены совета порекомендовали королю двигаться к реке, как посоветовал Жан де Валери.

В этот момент появился коннетабль Эмбер де Божо и сообщил королю, что его брат граф д'Анжу обороняется в доме в Мансуре и просит его величество поспешить к нему на помощь. «Поезжайте передо мной, коннетабль, – сказал король, – а я последую за вами». Я сказал коннетаблю, что, как его рыцарь, буду сопровождать его, за что он меня сердечно поблагодарил. Таким образом мы оба двинулись к Мансуре.

По пути коннетабля нагнал оруженосец, вооруженный булавой. Он был очень испуган и сказал, что продвижение короля остановилось и что сарацины оказались между его величеством и нами. Мы развернулись и убедились, что между нами и королевской армией больше тысячи вражеских воинов, а нас было не больше шести человек. Я сказал коннетаблю: «Мессир, мы не можем пробиться к королю сквозь это скопище, так что давайте поднимемся вверх по течению и пересечем овраг, который вы видите перед собой между нами и врагом. Таким образом мы сможем вернуться к королю». Коннетабль последовал моему совету; но могу заверить вас, что, обрати сарацины на нас внимание, они бы, конечно, прикончили нас. Но в то время они не думали ни о ком, кроме как о короле и о его войске, и посему предположили, что мы – кто-то из их людей.

Когда мы возвращались, спускаясь по берегу реки между каким-то ручейком и основным потоком, мы увидели, что король подошел вплотную к реке. Сарацины сошлись в бою с другими королевскими отрядами, полосуя и рубя их саблями и булавами и постепенно заставляя их вместе с отрядом короля отходить к реке. Здесь было такое скопище, что многие из наших людей решили пуститься вплавь и присоединиться к герцогу Бургундскому; но им это не удалось, потому что кони были очень усталыми, а день становился все жарче. Когда мы по течению спустились к ним, то увидели, что река усеяна копьями и щитами и запружена телами утонувших коней и людей.