Читать книгу - "Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков"

Бесконтрольность в этом вопросе приводила к бесконечной чехарде в Правительстве, создании новых министерств, их слиянии, разделении и т. д.

В случае принятия нашей поправки любую реорганизацию надо было бы согласовывать, прорабатывать, а не просто подсунуть Президенту в подходящий момент указ на подпись, чтобы решить свои вопросы, которые могут далеко не совпадать с нуждами страны.

К сожалению, для проведения этой поправки не хватило 4-х голосов. Поэтому и сейчас, спустя 20 лет, эти реорганизации Правительств у нас проходят довольно часто (Так как не секрет, что действующая ныне Конституция готовилась под Ельцина и явно перекошена в пользу исполнительной власти).

Наконец, самая знаменитая поправка к статье 121.6 была предложена членом нашей фракции О. В. Плотниковым.

Чтобы проще объяснить, в чем, дело помещу ее прямо в тексте, благо она короткая:

Статья 121.6. Полномочия Президента Российской Федерации не могут быть использованы для изменения национально-государственного устройства Российской Федерации, роспуска либо приостановления деятельности любых законно избранных органов государственной власти, в противном случае они прекращаются немедленно. (9 декабря).

Без выделенной жирным шрифтом части эта статья существовала с 1991 года, Плотников просто предложил, в соответствии с основами юридической науки, ее дополнить, так как если есть норма, то должна быть и санкция за ее нарушение.

Ясно, что никаких полномочий эта статья Президента не ограничивала. Те, кто кричал противоположное, фактически считали, что ему ограничили право на государственный переворот.

Так что наши предложения не имели ничего общего с попыткой ограничения власти Президента. В любой цивилизованной стране у глав исполнительной власти гораздо меньше прав и они как то справляются.

Тем не менее, Ельцин, с маниакальным упорством, достойным лучшего применения, несмотря ни на что, предложил кандидатуру Гайдара в премьеры.

Правда, при этом он пошел на компромисс, сам предложив Съезду 8 декабря, накануне голосования, внести в Конституцию поправку, в соответствии с которой силовых министров и министра иностранных дел назначает Верховный Совет, оставляя назначение министров, отвечающих за экономику за собой.

Тем самым он пытался задобрить депутатов, чтобы они проголосовали за Гайдара. Странная все-таки у него была логика. Примерно такая: капитан корабля упорно ведет его на рифы, а в споре со штурманом, который говорит, что надо повернуть, капитан предлагает: «Давай так, ты теперь будешь назначать старшего пушкаря, но за это ты поворачивать не будешь».

Накануне голосования во время встречи Ельцина с Владимиром Новиковым — координатором всех фракций, был у нас такой добровольный организатор встреч, консультаций фракций друг с другом, он получил от него информацию о том, что за Гайдара будет где то 440–450 человек. Так оно и получилось.

За Гайдара проголосовали 467 депутатов, а 487 против. В этот день, 9 декабря, голосовались и поправки в Конституцию, в которых, как объяснили Ельцину[53], его ущемляли.

И тут Ельцин повел себя как разъяренный красной тряпкой бык.

10 декабря с утра он неожиданно выступил с резким заявлением по поводу того, что Съезд стоит на пути реформ, что он обращается к народу со специальным обращением, и требует провести референдум. Короче, скандал в семействе: либо они, либо я.

Закончил он свое выступление, демонстративно покинув зал, и призвав народных депутатов, поддерживающих его, собраться в Грановитой палате.

Хасбулатов после его выступления также заявил, что в такой ситуации не может быть Председателем Верховного Совета и покинул зал.

В этой ситуации ведение съезда взял на себя Юрий Михайлович Воронин, зам. Председателя Верховного Совета и предложил сначала вернуть Хасбулатова и спокойно продолжить заседание. Страсти накалялись.

В перерыве на меня буквально набросился корреспондент радио «Маяк» с просьбой в прямом эфире прокомментировать выступление Президента.

Эмоции я не сдерживал и высказал все, что думал. Вместо конструктивного разбора совместно совершенных ошибок, для того чтобы вывести страну из кризиса, Ельцин организовал политический демарш, напоминающий пьяный дебош.

Ведь даже в Постановлении съезда о социально экономическом положении все его формулировки содержали требования к обеим ветвям власти, чтоб они впряглись в совместную работу.

На мой взгляд, поведение Президента никак не было связано с какими-то реальными подходами к проведению экономических реформ, Ельцин в это не вникал. Он сам не раз признавался в том, что плохо разбирается в экономике. Собственно говоря, это было ясно хотя бы из того факта, что он поставил на команду Гайдара, члены которой являлись в профессиональном плане фактически шарлатанами.

Просто зная особенности характера Ельцина, определенные люди из окружения использовали в своих целях элементарную обиду самодура по поводу того, что депутаты поступили вопреки его желанию.

Все-таки страшная это штука власть в руках безответственных людей.

На тот момент ничего у него не получилось. Съезд, понимая, что заявления Ельцина были практически антиконституционными, пахнущими переворотом, потребовал от силовых министров приехать на заседание. Сначала никто не откликнулся, но потом когда им пригрозили отставкой (поправка по поводу назначения силовых министров была только что принята) Ерин, Грачев и Баранников прибыли и заявили о верности Конституции.

Ельцин поехал на завод ЗИЛ, чтобы обратиться к народу, но из этого ничего хорошего не вышло, несмотря на то, что телевидение пыталось изобразить, что работники завода его поддержали. Как потом рассказывали, встретили его с прохладцей, заявив примерно следующее: «Вы уж там как-нибудь разберитесь со съездом сами, но правда ли, что хлеб будет стоить скоро 60 рублей?»

Впрочем, не все были так аполитичны. Уже 10-го декабря и все оставшиеся дни съезда, когда депутаты ходили обедать в гостиницу Россия, нас с обеих сторон Васильевского спуска окружали митингующие граждане. Одни выкрикивали проклятия, а другие приветствовали. Президент делал свое черное дело, раскалывая страну.

Вопрос о референдуме по действующему законодательству мог принять только съезд. Президента никто не поддержал.

Председатель Конституционного суда Зорькин выступил с заявлением о том, что обе ветви власти допустили непростительную неуступчивость по отношению друг к другу и необходимо искать компромисс.

В связи с этим можно было спокойно обсудить ситуацию и найти разумное решение. Но случилось иначе. Н. И. Травкин, и Хасбулатов, ни с кем не посоветовавшись, выкатили на заседание съезда Постановление, которое формально решало ситуацию, но на деле загоняло конфликт вглубь.