Читать книгу - "Боэмунд Антиохийский. Рыцарь удачи - Жан Флори"

И вот наступило 1 ноября. Как и было условлено, предводители собрались в Антиохии, за исключением, однако, Боэмунда. Если верить Тудебоду и «Истории священной войны», чьи свидетельства у нас нет резона отбрасывать, Боэмунд, будучи в то время в Романии, заболел и прибыл в Антиохию только через три дня. Норманнский Аноним в своей известной версии стирает эту мелкую деталь — непобедимому Боэмунду, в отличие от других предводителей, неведомы хвори и недуги…[494]

С 3 по 18 ноября в соборе Святого Петра в Антиохии не раз происходили собрания. О них в разной манере нам поведали хронисты. Вопрос, занимавший умы крестоносцев, был таков: зачем дальше откладывать выступление в дорогу? Прежде всего, Антиохию необходимо доверить надежному человеку, который сумеет охранять ее. Все хронисты подчеркивают разногласия, возникшие в результате двух противоположных на этот счет мнений. Боэмунд напомнил об обязательстве предводителей отдать Антиохию тому, кто сумел ее захватить, но Раймунд отказался, заявив, что не намерен нарушать клятву, и напомнил, что все князья (но не он!) взяли на себя обязательство под присягой возвращать завоеванные города Алексею. Он подчеркнул также, что настаивал на этой присяге не кто иной, как Боэмунд.

Согласно «Деяниям» и Тудебоду, другие предводители удалились на церковные хоры, чтобы вынести решение по этому вопросу. К сожалению, источники не рассказывают об этих переговорах подробно, довольствуясь сообщением о том, что руководители похода не осмелились огласить свой приговор открыто, «боясь, как бы не расстроился путь ко Святому Гробу»[495]. Нужно ли заключить из этого, что соглашение между Боэмундом и Раймундом оказалось тогда невозможным, что суд лишь засвидетельствовал их спор, но не мог разрешить его? Это правдоподобно, поскольку только эта распря задерживала отправку, столь желаемую народом.

Раймунд Ажильский, однако, склоняется к другому объяснению, приводя уточнения, которые лучше выражают позицию двух лагерей и «арбитров». Согласно капеллану графа Тулузского, сторонники Боэмунда поставили вопрос о том, кто будет охранять Антиохию. Император? Нет, он не пришел на помощь и бежал; он не вернется. А мы — заявили они — не можем покинуть Антиохию, которую хотят отнять турки, из-за чего армия окажется в положении, непригодном для обороны. «Так пусть уступят город Боэмунду: он мудр, он сумеет уберечь город, ибо его известность и слава велики среди язычников». Но Раймунд выступил против, напомнив, что все поклялись на святых реликвиях не удерживать против воли басилевса ни один город его империи. Капеллан без колебаний говорит о том, что выбранные «арбитры» были не особо заинтересованы вопросом о том, кто будет владеть Антиохией, и склонялись скорее в пользу Боэмунда: «Они хотели, чтобы Боэмунд владел ею, но они не осмеливались огласить свое решение открыто из-за страха навлечь на себя позор клятвопреступления». Далее он повествует о бурном, решительном вмешательстве простого народа, который, будучи возмущен поведением предводителей и их промедлением, принялся угрожать тем, что он выберет себе другого предводителя, который, ведомый Христом, сумеет привести их в Иерусалим. Это простонародье проклинало тех, кто искал повода захватить власть, земли или золото басилевса; беднота была даже намерена разрушить стены Антиохии, чтобы восстановить наконец согласие, которое царило между их предводителями до захвата города. Тех, кто одобрял такие речи, было множество — люди заявляли о том, что они готовы покинуть армию и вернуться в родные края, если ничего так и не будет решено[496].

Эта угроза побудила предводителей прийти к согласию. Норманнский Аноним и Тудебод, что любопытно, сообщают, что инициатором соглашения оказался Раймунд: «Граф Сен-Жильский сказал: “Пока путь ко Святому Гробу еще не оставлен, если Боэмунд пожелает идти с нами, то я со своей стороны клятвенно обещаю согласиться со всем, что одобрят наши сверстники, а именно герцог Готфрид, граф Фландрский, Роберт Нормандский и другие сеньоры, при условии соблюдения обязательств в отношении императора”. Боэмунд все это одобрил, и оба они поклялись меж рук епископов, что путь ко Святому Гробу никоим образом не расстроится из-за них»[497].

Итак, Боэмунд обязался отправиться в Иерусалим, его хронист признает это. Со своей стороны, капеллан Раймунда Тулузского признается, что предводители придерживались того мнения, что город следует передать Боэмунду, и Раймунд присоединился к их точке зрения. Все уладилось? Ничего подобного, и будущее это доказало. Два князя решили разместить свои гарнизоны в занятых ими стратегических позициях: цитадель для Боэмунда, дворец Яги-Сиана и укрепленные ворота для Раймунда. Дата общего отправления еще не была назначена. Последующие операции происходили в регионе Джабал-ас-Сумак, который, возможно, считали необходимым для того, кто хотел удерживать Антиохию. Раймунд попытался его завоевать, вероятно, для себя самого, нежели для басилевса[498]. Вместе с Робертом Фландрским он отправился завоевывать укрепленный город Маарат-ан-Нуман, контроль над которым, вероятно, был нужен для того, чтобы подготовить поход на Иерусалим. Боэмунд присоединился к ним в воскресенье 28 ноября — штурм Маарата начался на следующий день. Окончился он провалом; христиане понесли тяжелые потери, и тогда решено было осаждать упорно защищавшийся город. «Но сила язычников была такова, что в тот день Раймунд и Боэмунд не смогли никак им навредить или причинить ущерб. Они видели, что ничего не могут поделать и труды их напрасны», — допускает норманнский Аноним[499]. Голод снова стал угрозой…

И вновь христиан поддержало и ободрило «божье» откровение, дарованное провансальскому лагерю: Петру Бартелеми явились святой Петр и святой Андрей. Раймунд Ажильский дает пространное описание их речей. Провансальцу, который сообщил святым об унынии в войсках крестоносцев, они ответили, что это божья кара: крестоносцы забыли о Боге, давшем им Священное Копье в залог победы; они погрязли в грехах, преступлениях, кражах, прелюбодеяниях, насилии по отношению к беднякам, удержании десятин и подаяний… Но если крестоносцы покаются, ежели они, как встарь иудеи при обретении Земли обетованной, согласятся отдать десятую часть от всей добычи, какой им удастся завладеть, Бог дарует им победу[500].