Читать книгу - "В поисках социалистического Эльдорадо: североамериканские финны в Советской Карелии 1930-х годов - Ирина Такала"

Сложные, нередко конфликтные взаимоотношения между иммигрантами и местным населением были обусловлены не только конкуренцией за ограниченные экономические ресурсы. Большое значение, как уже отмечалось, имел культурный фактор, который разделял людей (различия в системе социальных ориентиров, ценностей и представлений о желательном порядке вещей).

Приезжие очень многого не понимали и не принимали в окружающей их действительности. Если говорить о производстве, то наиболее острой была реакция иностранцев на несправедливость и обман при расчетах, на дезорганизованность работ, простои и постоянную штурмовщину, а также на бюрократизм и инертность руководства разного уровня. В отличие от русских рабочих, которые многое принимали как должное, иностранцы требовали от администрации нормальной организации труда, ликвидации простоев, высокой зарплаты, правильных расчетов, регулярного отпуска, хороших жилищных условий и т. д. В конфликтных ситуациях они нередко использовали те же методы, что и на капиталистических предприятиях: прекращение работы, забастовки, ультиматумы^[563]. Подобные действия вызывали недоумение и раздражение со стороны местных рабочих, а властями расценивались как полное непонимание иностранцами «практических вопросов нашего строительства, трудностей переходного периода и особенно тактики партии»^[564].

Разжиганию розни между населением и иностранными рабочими способствовала и неграмотная политика местных властей. Решения партийных и государственных органов о необходимости обеспечить достойные условия жизни и работы промпереселенцам на местах порой претворялись в жизнь самым абсурдным образом. Это выражалось и в необоснованно завышенных расценках заработной платы для иммигрантов, и в обеспечении жильем, и в распределении продуктовых пайков и т. д. Документы начала 1930-х гг. пестрят свидетельствами того, что многие вспыхивавшие тогда конфликты между населением и иммигрантами были спровоцированы даже не столько действиями, сколько высказываниями местных чиновников, такими, например, как: «Продукты не для вас, а для американцев, а вы и так обойдетесь»^[565] или «Вам нужно жилье? Я это знаю. У меня хотя и есть нормальное жилье, но вам я его не дам. Мы ждем квалифицированных иностранных рабочих, жилье бережем для них. А вы что? Так, чернорабочие. Не можем же мы чернорабочим тоже давать жилье»^[566].

То повышенное внимание, которое уделяла приезжим местная пресса, тоже порой раздражало и обижало людей. Некоторые публикации просто провоцировали новые вспышки неприязни. Так, в августе 1932 г. десять рабочих (местные и финны) отправились на лодке в дачное местечко Бараний Берег, лодка перевернулась и шесть человек (четыре финна и двое русских) утонули. В центральной республиканской прессе был напечатан большой некролог, в котором руководство Карелии выражало соболезнования семьям иностранных рабочих. Для них были выделены средства на похороны, их семьям выплачены пособия по тысяче рублей. О двух погибших местных мужчинах не было сказано ни слова^[567].

Подливали масла в огонь и сами финны. Многие североамериканские переселенцы, особенно на первых порах, весьма цинично и презрительно относились к местному населению, считая русских отсталыми, неспособными к порядку и прогрессу людьми^[568]. Находясь на ответственных должностях, они прежде всего старались помочь своим землякам, и делалось это порой в ущерб местным рабочим. В апреле 1932 г. на лесозаводе им. Октябрьской революции местные рабочие отказались работать, заявляя, что заведующий механическим цехом Петерсон и его помощник Мяки отдают предпочтение «своим», ставя их на выгодные работы, часто в ущерб производству. Так, рабочий Торопов был снят с должности мастера, на его место Петерсон поставил своего сына, у которого абсолютно не было опыта в данной деятельности. Зарплата родственнику была повышена до 47 руб. в сутки, что являлось огромной по тем временам суммой^[569]. Было и немало случаев прямого сокрытия неприглядных поступков соотечественников. В документах встречаются жалобы рабочих, например, такого рода: «Иностранцы постоянно пьянствуют, прогуливают по 3 дня, администрация всё знает, но мер никаких не принимает, тогда как нас, русских, за один день прогула выгоняют с завода, отбирают карточки и выселяют с квартир»^[570].

Конфликты на рабочем месте выливались порой в серьезные столкновения, наносившие урон производству и угрожавшие жизни людей. Так, по заявлению главного механика Онегзавода, в течение одной декады на заводе случилось 4 аварии, которые были подстроены явно умышленно. Например, в апреле 1933 г. механик машинного отделения Кирпасов перед уходом с работы выпустил всю воду из нагретого бака, зная, что следом придет бригада рабочих, недавно прибывших из Америки. В результате произошла авария, несколько человек получили ожоги^[571].

Очень непросто складывались отношения с местным населением и в быту, где еще ярче проявлялись культурные различия. Если в США и особенно в Канаде финны-иммигранты находились на низких ступенях социальной иерархии, то после иммиграции в СССР они оказались частью привилегированной социальной группы, и местное население нередко называло их «богачами» и «буржуями». Однако это повышение социального статуса не принесло ожидаемых экономических благ – наоборот, привыкшие к определенному уровню жизни переселенцы на новом месте оказались без самого, на их взгляд, необходимого. В письмах они просили родственников и друзей прислать нужные вещи, перечень которых отнюдь не ограничивался одеждой (свитера, нижнее белье, носки, обувь) или продуктами (кофе, печенье, сладости). Людям не хватало того, что прочно вошло в их жизнь в Америке и чего не было в новой жизни – будильников, фотоаппаратов, пишущих машинок, календарей, записных книжек, музыкальных инструментов. Молодежь скучала по жевательной резинке^[572]. Вещи, которые привозили или получали в посылках иммигранты, были в диковинку местному населению, многого никогда прежде не видевшему. Одежда приезжих также сильно отличалась от того, в чем ходили местные жители, что поначалу вызывало обоюдный шок. Например, первые впечатления Эльзы Баландис, приехавшей с родителями из Канады в 1933 г., были связаны именно с этими удручающими условиями жизни местного населения: