Читать книгу - "Древние тюрки. История образования и расцвета Великого тюркского каганата (VI-VIII вв. н.э.) - Лев Гумилев"

Суйский дом и тюркюты. Власть Суйского дома над восточными тюркютами казалась окончательно утвержденной. Жангар Кимин-хан не только охранял границу, но и принимал все меры к тому, чтобы сделать свой народ похожим на китайцев. Он пытался заставить тюркютов носить китайскую одежду, строить дома и сеять хлеб. Сам он жил в городках Кинхо и Динсян, построенных для него китайцами^{597}, но его подданные предпочитали войлочные юрты. Хан, понимая, что единственная его опора — император, старался упрочить союз единственным известным ему способом — браком на китайской царевне. На беду первая его супруга умерла, но он немедленно выпросил замену, новая царевна, Ичжен, была препровождена к нему с великой поспешностью, ибо, как выяснилось потом, она совмещала роль жены с функциями секретного агента^{598}. Китайское правительство продолжало опасаться тюркютов. Оно не без оснований полагало, что воля хана далеко не отражает настроений народа.

В 607 г. Ян-ди подарил хану и царевне роскошные одежды, золотые кувшины и шелковые ткани. Подобные дары были вручены царевичам и вельможам. Когда же им показалось мало присланного, то они пригнали китайцам на продажу 3 тыс. коней и получили от казны 13 тыс. кусков шелка — непомерно высокую цену, являвшуюся по существу замаскированным подкупом. Зато в том же 607 г. указом была запрещена непосредственная торговля китайского народа с тюркютами, вследствие чего последние лишились тех товаров, к которым уже успели привыкнуть. Расчет китайского правительства был прост: хан и князья, на верность которых правительство рассчитывало, одаривались сверх своей потребности и предполагалось, что простые воины получат из рук хана и знати эти излишки и оплатят их исправной службой. Пока же рядовые воины имели возможность удовлетворять свои потребности на свободном рынке, хану нечем было их привлечь. Примирить же их с Китаем помимо ханского посредничества даже не стоило пытаться. Более того, Ян-ди продолжал восстановление укреплений Великой стены, начатое еще империей Бэй-Ци, стремясь отгородиться от своих союзников.

Эта политика носила название «доброты и слабости»^{599}. Она имела успех лишь до тех пор, пока на престоле каганата сидел правитель, парализующий усилия своего народа. Жангар вполне подходил для этой роли, но осенью 608 г. он умер, и Ян-ди назначил ханом его сына, шада Дуги. Это было прямое нарушение тюркютского закона о престолонаследии, но Ян-ди полагал, то с тюркютами уже можно не стесняться. Дуги принял титул «Шибир-хан» и взял в жены китайскую царевну, вдову своего отца, что должен был сделать согласно тюркютскому обычаю^{600}. Уже этот первый шаг показал, что новый хан скорее похож не на своего слабого и робкого отца, а на хитрого и честолюбивого деда, Чулохоу.

Положение нового хана было крайне сложным. Во-первых, он не мог себе позволить продолжать приспособленческую политику своего отца. Против этого были настроены его подданные, да и сам он разделял их антипатию к Китаю. Но с другой стороны, каганат был лишен тыла. Западные тюркюты были крайне враждебны, причем смена хана Тамана на хана Шегуя не изменила характера взаимоотношений каганатов^{601}. Кочевые подданные — уйгуры, бугу, тонгра, байырку, кидани и татабы — за время минувшей смуты успели показать, как легко ломается их лояльность. Наконец, сила Китая казалась необоримой, но именно там произошли события, которые зажгли новую зарю тюркютской свободы.

Ян-ди. Все китайские историки от Вэй Чжэна (VII в.) до проф. Шан Юэ (XX в.) чрезвычайно отрицательно относятся к личности императора Ян-ди и в особенности к его деятельности. В значительной степени они правы, но надо принять во внимание, что и то и другое не случайно. Ян-ди был крайним представителем того класса, который выдвинул его на престол и поэтому сносил его бездарность и самодурство. Помещики группировки Гуаньлун образовывали партию, которую, будь это в наше время, мы назвали бы националистской и антинародной. Все усилия эта группа направляла на восстановление померкшего блеска эпохи Хань. С этой точки зрения понятны и подкупы князьков «Западного края», походы в Корею. Ведь и та и другая страна подчинялись ханьскому Китаю. Не было нужды в том, что в VII в. Корея была заселена новым народом, что Ляодун уже не имел китайского населения и не мог быть базой для наступления на восток, что удерживать бедные оазисы вокруг Лобнора было бессмысленно при союзе с тюркютскими каганатами и т. д. и т. п. Но «национальная гордость» требовала полного удовлетворения, и потому совершались эти нелепые предприятия, а тяжесть их ложилась на плечи податного и служилого сословия.