Читать книгу - "Под стягом Москвы. Войны и рати Ивана III и Василия III - Владимир Волков"

В те же годы казачество зарождалось и на русских землях, входивших в состав Великого княжества Литовского. Уходя от тяжелого панского гнета, многие жители Приднепровского края бежали «за пороги», на впадающие в Днепр и Южный Буг степные реки. Первые достоверные известия о поселениях казаков в низовьях Днепра относятся к 1489 (в Подолии) и 1492 (на Киевщине) годам^[339]. Центром возникшего в нижнем течении Днепра казачьего района стал о. Томаковка (Буцкий остров), затем, во времена Д. И. Вишневецкого – о. Хортица, с сохранением Сечи на Томаковке. После уничтожения татарами в 1593 году Томаковской Сечи (во время похода запорожцев на Киев), казаки перенесли свое главное поселение на о. Базавлук. Как и в Рязанском княжестве, многие днепровские казаки поступали на службу к литовским вельможам, таким как Евстафий Дашкевич, староста Черкасский и Каневский.

Со временем русский элемент среди селившихся на Днепре и Дону казаков стал преобладающим. Тем не менее, даже в конце XV – начале XVI века в «Поле» оставались и «ордынские казаки», продолжавшие совершать дерзкие нападения на русские «украины». Постепенно они были оттеснены к Азову. По-видимому, остатки этих «лихих казаков» (200 чел.) в 1503 году пытался набрать на службу крымский «царевич» Бурнаш-Гирей^[340]. Дальнейшая судьба их неизвестна, но вполне возможно, что эти воины вошли в состав донского казачества или были уничтожены им.

Интересы казачества постоянно пересекались с намерениями противников Русского государства – Турции, Крымского ханства, Ногайской орды. Немногочисленные, но хорошо организованные, казачьи отряды наносили неприятелю серьезный урон, вынуждая его считаться с собой.

Появление враждебного татарам вольного казачества не могло не встревожить властителей Крымского юрта. Борьба русских казаков с татарами и ногаями приняла наиболее ожесточенный характер на рубеже XV и XVI веков. В 1515 году диздар (комендант) Азова, Бурган, жаловался Василию III на мещерских казаков, в непосредственной близости от турецкой крепости пленивших трех местных жителей^[341]. В это время рязанские и мещерские казаки уже чувствовали себя хозяевами на Дону. Чтобы обезопасить подступы к Азову, турецкое правительство решило сбить казаков с этой реки. В 1519 году против них были отправлены три каюка (многовесельных речных корабля) с янычарами, получившими приказ занять устье реки Воронеж^[342]. Московское правительство, встревоженное приближением турецких войск к русским владениям, предложило Стамбулу установить на Хопре точно обозначенную границу, однако крымское вторжение 1521 года перечеркнуло эти планы. Впрочем, утвердиться на Дону и Воронеже турки не смогли. «Заполяне» из рязанских и северских мест продолжали освоение Подонья в более благоприятных условиях – после нашествия Мухаммед-Гирея московские власти прекратили преследовать казаков, татарам после гибели крымского хана под Хаджи-Тарханом также стало не до них. Более того, после крымского погрома русские «украинные наместники», несомненно, с ведома правительства, стали поручать «заполянам» «отведывати людей на Поле, нечто которые люди нашего недруга хотят прити на наши украинные места и лихо похотят учинить, и они б безвестно не прошли»^[343]. Выполняли казаки и другие поручения Москвы, в том числе и по сопровождению дипломатических миссий. Так, в 1523 году отправившихся вниз по Дону русских и турецких послов сопровождали 5 станиц рязанских казаков. В те годы шел интенсивный процесс объединения тюркского и русского казачества, нашедший отражение в документах.

Именно тогда на Дону возникали временные казачьи поселения, «зимовища и юрты», в которых они могли поселить свои семьи. Постепенно на месте некоторых из них возникли огороженные простейшими укреплениями (рвом, валом с тыном) «городки». В них казаки укрывались во время внезапного нападения татар, хранили припасы и вооружение. Первые достоверные сведения о казачьих городках относятся уже к 40-м годам XVI века, но весьма вероятно, что некоторые из них были основаны и раньше.

Московские власти не контролировали «польских» казаков, признавая как факт, что «те разбойники живут на Дону без нашего ведома, а от нас бегают»^[344]. Численность вольных людей на Дону росла. Туда шли не только рязанские «заполяне», но и вольница из Северской земли и даже западнорусских земель. Со временем казачество на «запольных» реках превратилось в серьезную проблему для соседей, в том числе и для Русского государства.