Читать книгу - "Александр Невский. Друг Орды и враг Запада - Андрей Богданов"

Как же так? А где же смертоубийственное побоище, в котором, как говорят историки, участвовало с каждой стороны от 10 до 17 и даже до 20 тыс. человек, истреблявших друг друга так безжалостно, что, согласно Житию, "не было видно льда, ибо покрылось оно (озеро. — Авт.) кровью"?! Где почудившееся рыцарям, рассказывавшим о сражении автору Ливонской рифмованной хроники, несметное число русских: по 60 на одного немца? Ведь если брать минимальное число окружённых (как сумму погибших и пленных), то получается 450 х 60 = 27000, а если считать весь баньер — до 35 тысяч!

И где же, самое главное, картинно проламывающийся под "тяжёлой рыцарской конницей" лёд, завершающий побоище массовым потоплением врага?! Тот лёд, который сомкнётся над головами утопленников и скроет от русских реальное число погибших крестоносцев, так, что можно будет писать: на льду победители собрали 400 вражеских тел, а утонули, несомненно, остальные тысячи.

Для понимания исторической реальности в этих литературных преувеличениях нет никакой нужды. 600–900 профессиональных воинов-немцев, в том числе около 50 рыцарей — это очень большая по тем временам сила. Если им противостояло вдвое, пусть даже втрое большее число русских — это 1200–1800 закованных в броню бойцов. Конечно, это не 14 500 владимиро-суздальских ратников, которых мы насчитали в битве при Липице 1216 г., на которую, как мы помним, согнали толпы ополченцев, даже из крестьян. Но ведь и тогда княжеские дружины вряд ли составляли более одной десятой воинства, то есть профессионалами в этом массе были примерно 1450 воинов.

Покрыть весь лёд кровью вполне могли те 400 немцев, что пали в окружении, стиснутые на небольшом участке озера отъезжающими и снова атакующими их русскими дружинниками. Ещё более "спасают" картину; нарисованную в Житии, бесчисленные толпы слабо вооружённых, а главное — не имевших профессиональной военной подготовки эстов, которых крестоносцы пригнали за собой на лёд Чудского озера. Такие, с позволения сказать, "воины", вполне пригодные для фуражировки и прочих форм грабежа, оказались в Чудской битве как будто среди танков — на гладкой равнине льда. Их могло быть и 3, и 5, и даже 10 к 1 крестоносцу, то есть от 1800 до 9 тыс. человек. Цифры достаточные, чтобы должным образом окрасить лёд озера не только на месте побоища, но и на семи верстах пути преследования бегущих.

Но всё-таки, спросите вы, почему бы, раз у нас нет точных данных о силах сторон, не "добавить" также и к русскому войску изрядное число ополченцев, как делали советские историки, мечтавшие показать "народный" характер Ледового побоища?! Тогда и получилось бы до 10 тыс. с немецкой и до 20 тыс. с русской стороны, — вполне впечатляющие (хотя ничего не добавляющие к картине с военной стороны) цифры. А почему бы и нет? Средневековые авторы, особенно на Западе, нередко увеличивали число участников битв до десятков, а то и до сотен тысяч, особенно когда писали спустя много лет о сражениях, имевших в их глазах особенно большое значение.

Примерно так и мыслили составители более поздних летописей, когда, по мере утверждения потомков Александра Невского во главе Руси, его фигура приобретала в их глазах огромное значение, а деяния — воистину эпический размах. Уже в первой четверти XV в. при работе над московским великокняжеским сводом митрополита Фотия сведения современной событиям летописи (Новгородской Первой летописи старшего извода) и Жития святого князя Александра были переплетены в одном приукрашенном рассказе, попавшем в иные летописи: там уже не озеро, но само "море замёрзшее" готово было от грома битвы "двигнутися"!^[122]

Восходящая к этой традиции Софийская Первая летопись XV в. так описывает идущую в бой немецкую армаду: "магистр вышел против них (русских) со всеми епископами своими, и со множеством народа их и властей их, что ни есть на этой стороне, и с подмогой королевской" (датской). Против них на льду Чудского озера стояло могучее воинство. В итоге боя "пало немцев 500, а чуди бесчисленное множество. А в плен взяли немцев 50 мужей нарочитых, мужей сильных, воевод, и привели в Новгород, а иных вода потопила, а иные зло израненные убежали"^[123].

Увеличение числа павших немцев на 100 (500 вместо 400) было незначительным, но то, что 50 пленных были объявлены рыцарями, резко меняло масштаб битвы. Ведь 1 рыцарь на 10, а нередко и на 20 кнехтов был вполне обычным в немецких войсках и Тевтонском ордене. Если же 50 было "воевод", то великий князь Александр, похоже, разгромил вооружённые силы не только Ливонии, но и Восточной Пруссии, а может — и всей Германии.

Важно отметить, что добавки и преувеличения в позднейших описаниях Ледового побоища были чисто литературными. Они стали следствием приукрашивания уже имевшихся текстов, а не результатом использования новых источников. Так, вставка "иных вода потопила" указывала на знакомство составителя Софийской Первой летописи с летописным рассказом 1234 г. о битве у реки Омовжи (у немцев — Эмбах), когда крестоносцы действительно провалились под лёд.

Эта красочная картина понравилась последующим писателям, историкам, художникам, а затем и кинематографистам настолько, что вошла в школьные учебники и стала хрестоматийной. Хотя почему, спрашивается, вода должна была "потопить" живых крестоносцев? В летописи речь могла идти и о скрытых под водой трупах. Это помогло бы читателю понять, куда всё-таки делись бесчисленные вражеские войска "магистра", если павших немцев сочли всего 500.

Любители драматических сцен имеют право верить, что воинов Александра и его врагов было бесчисленное множество, а князь сражался, словно Роланд, устилая лёд вокруг себя горами трупов и тысячами теряя своих людей. Эта картина Ледового побоища вошла в национальное самосознание, а значит, обрела, если не истинность, то несомненное право на существование.

Но мне кажется более привлекательным другой образ князя, полученный современной наукой: профессиональный воин, заставляющий врага совершить ошибку и громящий его наголову без потери единого своего бойца. Этот образ заставляет отбросить ложные представления о бронированных, эстетски украшенных немецких рыцарях, героически побеждённых легче вооружёнными, в массе своей пешими, чуть ли не лапотными русскими воинами. И заменить его истинной картиной русской дружинной конницы в блистающих шлемах, с ярко раскрашенными щитами, сметающих заржавленную и грязную (ещё бы, если тевтоны годами не мылись в бане!) рыцарскую кавалерию таранным копейным ударом. Мне кажется важным понять, что Александр Невский на льду Чудского озера не просто победил "малой кровью", но весьма убедительно доказал крестоносцам превосходство русского оружия и русской правды.

Подведём итоги.

Никакого присутствия новгородского ополчения (крайне важного для советской историографии, чтобы подчеркнуть народный характер битвы) в Ледовом побоище не прослеживается. Манёвра для окружения немцев не требовалось: в предложенных князем условиях они сами рвались в окружение, где и погибли. В битве участвовало до 900 немцев, в смертельной атаке — более 400 всадников, в их числе около 35 рыцарей. Менее десятка смогло пробиться назад и бежать по примеру легкоконных эстов, составлявших "тело" свиньи. 20 рыцарей полегло, шестеро попали в плен. В этом немецкая хроника точно совпадает с русской летописью (с кнехтами — 50 пленных немцев и 400 тел на залитом кровью льду).