Читать книгу - "Поводыри богов - Татьяна Алферова"

Вероятно, настала суббота или воскресенье, потому что Алла осталась дома и, тяжело ступая отекшими ногами, моталась по квартире. С кухни потянуло жареным мясом, тушеными баклажанами, имбирем и ванилью. Данилыч понял, что ожидаются гости и праздничный обед. Ему было все равно, кто придет, по какому поводу торжество. В тот день он почувствовал, что уменьшился больше обычного и конец совсем близко. Поднял руку, поднес к глазам: сквозь желтоватую ладонь легко можно разглядеть пестрые шторы, вазу с яркими хризантемами на подоконнике; рука просвечивала. Значит, он не уменьшится до ничего, предел достигнут, далее он опрозрачнеет и растворится в воздухе; Алла, проветривая кабинет, выдует мужа вместе с запахом его любимого одеколона. Наверное, окончательно он исчезнет сегодня. Но и эта мысль не взволновала Данилыча.

Алла показалась в дверях принаряженная, в новом широком, не виданном Данилычем платье, в зеленых бусах. Глаза ее блестели нетерпеливым ожиданием.

– Ох! – выдохнула исполинским животом. – Здесь-то забыли прибрать! Пыли-то здесь, пыли! – смотрела Алла мимо Данилыча, словно того не было в комнате.

«Может, меня уже нет?» – поднял другую прозрачную руку, на тусклой коже проступил знакомый беспорядок темно-коричневых пятнышек-родинок с парой пятен покрупнее, размером в десять копеек; сквозь ладонь – те же шторы и хризантемы, но рука, пусть прозрачная, еще наличествовала в пространстве.

Звонок завыл, как волк, как ноябрь в печной трубе, как потревоженная желтой прессой совесть честного гражданина, – сигналом к войне. Данилыч из последних сил поднялся на локтях, спустил ноги с дивана: коротенькие с высоченного. Набрался решимости, спрыгнул; пол расстилался где-то далеко внизу, в другой жизни. Удачно приземлился, отдышался, но не позволил себе задерживаться и повлекся в гостиную, откуда раздавались голоса: чувствовал, что сегодня заключительная сцена действа и он должен присутствовать.

В гостиной, как когда-то любил Данилыч, за накрытым празднично, но без роскошеств, столом сидели Алла и он сам, в своем любимом сером костюме «Хьюго Босс» из чистой шерсти; вернее, Данилыч был в брюках и тонкой рубашке с расстегнутым воротом и ослабленным узлом галстука, а пиджак от костюма висел позади, на спинке стула, то есть тоже присутствовал.

Данилыч замер, влипая в дверной косяк, привыкая к зрелищу. «Это же не я! – не сразу сообразил. – Это… Черт?»

– Милый! – отвратительно густо накрашенные губы Аллы подернулись улыбкой на отекшем расплывшемся лице. – Ты без меня хорошо будешь себя вести? Один в такой большой квартире? Подумай! Когда я вернусь, нас будет уже трое… И все-таки я боюсь: возраст, первые роды… Хоть они кладут меня заранее и тебе не придется вскакивать среди ночи вызывать «скорую», а все-таки, все-таки…

Черт самодовольно рассмеялся, положил руку с длинными узловатыми пальцами – пять, пять пальцев! – на чудовищный живот Аллы.

«Мерзкий какой смех, словно голодный козел блеет, – отметил Данилыч. – Неужели у меня был такой смех?»

Черт лениво оглянулся, погрозил Данилычу тонким пальцем, непонятно почему вызывающим непристойные ассоциации:

– Не шали! Поздно, хе-хе-хе, душа моя!

– Кого это ты пугаешь? Кому грозишь?

Данилыч успел заметить, как Алла заранее растянула губы еще шире, ожидая шутки, которой черт пронзит ее.

– Завистливому духу. Не бойся, я его сейчас аннигилирую, – снял руку с ее опустившегося живота, щелкнул пальцами. – Вот и все, моя ходячая люлечка, ты свободна и полна счастьем!

Женщина повернулась к тому, кто сидел рядом, расцвела нежным румянцем, и дитя улыбнулось во чреве.

04.08.12–21.08.13