Читать книгу - "Виктор Суворов врет! Потопить "Ледокол" - Дмитрий Верхотуров"

Несмотря на известную настороженность немецкого крестьянства, СВАГ приступила к реформе. К 1 января 1946 года в фонд земельной реформы вошло 2717 тысяч га земли, в том числе 2254,4 тысячи га, конфискованных у 6350 крупных землевладельцев, 77,8 тысячи га, конфискованных у 2330 нацистов[301]. Насколько это был огромный земельный фонд, говорит тот факт, что в земле Мекленбург в крупной земельной собственности было 54 % земли, в земле Бранденбург — 41 %, в земле Саксония-Ангальт — 35 %.

Конфискованные имения делились на участки, которые распределялись жеребьевкой. Получателю участка выдавался специальный документ, подтверждавший право личной наследственной собственности и полное освобождение земли от долгов. На основании этих документов делались записи в земельных книгах, причем представители СВАГ специально следили, чтобы записи делались вовремя и в полном объеме, поскольку отмечались попытки оспорить право на наделение землей со стороны бывших собственников.

По этой земельной реформе к 20 ноября 1945 года было наделено землей 281 155 хозяйств, в том числе: 59 201 малоземельных хозяйств, 157 823 безземельных хозяйств и 63 131 переселенцев[302]. После первых же жеребьевок немецкое крестьянство дружно изменило свое отношение, стало активнее подавать заявления на наделение землей. Раздел и распределение земель проводилось при большом стечении народа и сопровождалось народным гулянием. Было ведь чему радоваться: немцы получили землю в личную собственность, без долгов, без обременения, без мелочной и удушающей регламентации.

У крестьянской радости была еще одна причина. В силу того, что раздел земель шел осенью, то многим досталась земля с урожаем, который нужно было только собрать, а также озимые посевы. Новым крестьянам было передано 57,7 тысячи га неубранных посевов картофеля и 131 тысяча га озимых посевов. Помимо этого крестьянам раздали для укрепления хозяйства запасы уже собранного урожая, хранившиеся в конфискованных имениях: 30,3 тысячи тонн зерна, 116,8 тысячи тонн картофеля и овощей, 115 тысяч тонн кормовых корнеплодов, 56,9 тысячи тонн сена[303]. Часть этих запасов можно было потребить в течение зимы, а часть использовать на посев весной 1946 года.

Хотя основная часть земли была распределена в конце 1945 года, наделение землей из бывшей крупной земельной собственности (было конфисковано 9690 помещичьих владений), из земель нацистов, бывших государственных земель и даже подсобных хозяйств, созданных советскими войсками и переданных немцам, проводилось до 1949 года. На 1 июля 1949 года фонд земельной реформы составил 3254,3 тысячи гектаров. Из этого фонда было наделено землей на 1 июля 1949 года:

2313,6 тысячи га — крестьяне и сельхозрабочие,

112,2 тысячи га — неземледельческие рабочие и служащие,

769,8 тысячи га — народная собственность, организации.

Неразделенной земли осталось всего 58,7 тысячи га[304]. Земельные участки получили 1361,4 тысячи человек. Вместе с семьями, средства к существованию получили 5,4 млн человек. Всего в 1946 году в Восточной Германии проживало 17,2 млн человек.

Самые крупные участки получали безземельные сельхозрабочие — по 7,8 гектара, и переселенцы — по 8,4 гектара. Крестьяне получали прирезку в среднем размере 2,7 гектара, а мелкие арендаторы получили в среднем 0,9 гектара своей земли, на 30 % больше, чем было до войны, и с освобождением от арендной платы. Сельское хозяйство Восточной Германии в результате реформы сразу осереднячилось. Хозяйств с землей от 5 до 15 гектаров стало 73,2 %, и они владели 90 % всей земли[305]. Эти новоиспеченные крестьяне до войны и мечтать не могли о таких наделах.

В западных оккупационных зонах тоже была провозглашена земельная реформа, только она была проведена по-капиталистически, а не по-советски. Нуждающиеся крестьяне земли почти не получили. В американской зоне было распределено к началу 1948 года всего лишь 25,2 тысячи гектаров. В одной Баварии было 74 тысячи нуждающихся в земле хозяйств, однако было наделено всего лишь 981 хозяйство. Особенно «щедро» давали землю неземледельческому населению — по 2 сотки в руки. Появилось 247,9 тысячи мельчайших хозяйств, способных вырастить разве что немного овощей и картофеля[306]. Британцы оказались еще прижимистее — в британской оккупационной зоне распределили всего лишь 11,6 тысячи гектаров.

Итоги «земельной реформы» в западных оккупационных зонах просто поражают. Распределение земли практически не изменилось с 1939 года. Мелкие и мельчайшие хозяйства до 5 гектаров до войны составляли 56,6 % всех хозяйств и владели 11,2 % земли. После войны в этой же категории было 58,1 % хозяйств, которые владели 11,1 % земли[307]. Ни крупное землевладение, ни кулаки так и не были затронуты. Сплошь и рядом сохранились все те же владельцы, что и при нацистах. Спрашивается, за что воевали? Чтоб землю в Германии оставить у бывших нацистов?

Переселенцам досталось меньше всего земли и больше всего тягот. В Западной Германии насчитывалось 3,5 млн трудоспособных переселенцев. Из них 26,2 тысячи стали самостоятельными владельцами (0,7 %!), 565 тысяч стали сельскими батраками, а остальная масса стала городским пролетариатом.

Пожалуй, нет более яркой и наглядной разницы в подходе к решению социально-экономических задач между капиталистическим и советским хозяйством, чем в послевоенной Германии. Везде трескучая пропаганда о том, какой был хороший план Маршалла, как он сильно поднял германскую экономику и какой был мудрый экономист Конрад Адэнауэр, но вот про то, что крестьяне и переселенцы получили в ходе «земельной реформы» шиш — про это не говорится ни слова. Пашите на капиталистов и кулаков, платите аренду за землю и не забывайте нахваливать «демократическую Германию».

К слову сказать, земельная реформа в Восточной Германии была одной из причин столь быстрого размежевания союзников и начала «холодной войны». Уинстон Черчилль произнес свою знаменитую Фултонскую речь 5 марта 1946 года удивительно своевременно. В ней он запугивал слушателей «железным занавесом», опустившимся на Восточную Европу, и «контролем Москвы», и запугивал не просто так. Население западных оккупационных зон в Германии, знавшее в общих чертах о земельной реформе в Восточной Германии, вполне могло массово перейти на сторону коммунистов со всеми вытекающими последствиями. Черчилль имел в виду именно земельную реформу, поскольку упоминал о выселениях немцев из Польши: «Польское правительство, находящееся под господством русских, поощряется к огромным и несправедливым посягательствам на Германию, что ведет к массовым изгнаниям миллионов немцев в прискорбных и невиданных масштабах». При этом Черчилль не говорил о том, что в Восточной Германии переселенцы наделяются хорошим земельным участком, а в Западной Германии эти же самые переселенцы получили шиш с маслом и небольшие огороды. Вместо этого он запугивал слушателей «железным занавесом», распространением коммунизма и даже угрозой войны. Ему надо было максимально демонизировать Советский Союз, чтобы население Западной Германии и всей Западной Европы не перешло на сторону коммунистов с их способом проведения земельной реформы.