Читать книгу - "День начинается - Алексей Тимофеевич Черкасов"

– Разморился, – пожаловался Трофим Рябов, поднимаясь на крутой изволок берега к деревне Потрашиловой. – Тут ночевать будем али махнем по маршруту? – крикнул он Муравьеву.

– Держи в деревню! – ответил Муравьев. Их встретили робко мигающие красноватые огоньки деревни.

На ночлег они остановились в пихтовой избе рыбака.

…Такую бревенчатую избу, занесенную снегом, с маленькими, покрытыми льдом окнами, куда только что вошел Григорий, представила себе сейчас Юлия, входя в переполненный зал театра.

Присматриваясь к пестрой многоречивой толпе, шумно занимающей места, Юлия остановилась возле колонны. Тут она стояла в ту ночь, когда выступал Федор. «Хотела бы я увидеть здесь Федора», – подумала она и, закусив губу, медленно прошла узким как щель проходом к седьмому ряду и, подобрав рукою платье, опустилась на сиденье. Место слева было не занято.

Кто-то рядом говорил о фронте, о победах… Война, война!

– А, вот вы где! – вывел Юлию из оцепенения голос Кузьмы Воинова. Он только что подошел к ней. – Я на одну минутку. Мне надо переговорить с вами. Это место не занято?

– Нет. Садитесь. Что вы хотели сказать? – спросила Юлия.

Воинов присел на кромку стула и сообщил, что завтра в восемь утра воинская команда, в которую он зачислен, выедет на фронт. Только что обсуждался вопрос, кто заменит Воинова, и остановились на Чадаевой.

– А я? Или с моим мнением не считаются? Чтобы руководить другими, нужно быть уверенным, что ты можешь руководить. Во мне такой уверенности нет, – ответила Юлия, все еще находясь под впечатлением мысли о Федоре.

Воинов стал энергично возражать. Она же ленинградка. Она была на передовой Ленинградского фронта. Она же всю блокаду провела в Ленинграде. И это она зарисовывала картины войны под воем снарядов, – так почему же она не может быть председателем отделения Союза художников?

– А кто может? – спросил он.

– Другие.

– Кто?

– Хотя бы Лаврищев, – ответила Юлия, вспомнив кряжистого сутулого скульптора, державшегося особняком от всех.

– Лаврищев не умеет руководить сам собой, – сердито заметил Воинов.

– Но я не могу. Не могу.

– Почему?

– Есть такие причины, – уклонилась Юлия.

– Нет таких причин, – возразил Воинов, поднимаясь.

В зале потух свет. Красные, синие, лиловые, оранжевые пучки света протянулись откуда-то сверху в разные точки сцены. Голубой занавес с круглыми световыми пятнами дрогнул и медленно пополз в стороны. Воинов торопливо пожал руку Юлии и, неловко пригибаясь, пошел к выходу.

В деревне давно погасли огни, и только в пихтовой избе рыбака ярко светились желтые обледенелые квадраты окон.

В этот поздний час за столом, накрытым узорчатой скатертью, Муравьев, Ярморов и Анна Нельская обсуждали поисковые маршруты разведки. На столе горела медная керосиновая лампа и стоял берестяной туес с квасом. Тут же лежали какие-то бумаги, записки, карты. Муравьев в теплом шерстяном свитере сидел в переднем углу. Анна Нельская, подперев щеку рукою и позевывая, молча слушала спор Григория с Ярморовым.

Ярморов, темно-русый, приземистый, похаживал по избе и говорил о том, что Григорий должен выбрать себе маршрут полегче и взять с собою Трофима Кузьмича. На полу, под дубленым полушубком, мерно всхрапывая, спал Трофим Кузьмич. Хозяева коротали ночь в горнице.

– Вы пойдете трое, – упрямился Григорий. – И нечего переливать из пустого в порожнее! На вашем маршруте девять шурфов, это что-то значит. А я свой круг помаленьку одолею. Не спеша. Как-нибудь справлюсь.

– Ты справишься! – кипятился Ярморов. – Ты все стараешься тянуть за троих. Не ровен час, надорвешься. Я говорю: открытие нового месторождения – уравнение со многими неизвестными. Надо идти вместе. Менять маршруты. Тут еще подумаешь.

– Ну и думай себе на здоровье, – возразил Муравьев. – Ты говоришь идти всем вместе и менять маршруты? Чепуха! Ты иди точным маршрутом. Изучай все на своем пути, и тогда ты будешь знать: тут ничего нет. Другие придут – не повторят твой след. И если не мы, то другие, а найдут приреченские залежи. И надо помнить: всякое ошибочное наблюдение, всякое ложное описание не только вводит в заблуждение других, но даже, когда откроется ошибка, нарушает доверие к науке, вызывает колебания и замедляет успехи науки. А потому – не надо петлять! Не надо, – и махнул рукой.

Геологи спорили долго. Анна, не в силах преодолеть сна, умоляюще посмотрела на Якова, заметила:

– И мед мне яд.

– Ты о чем? – удивился Ярморов.

– О споре вашем. Уморили, аж в голове гудит! А я слушаю и думаю: каждый на свое колесо воду вертит и думает, шо он умнейший! Григорий Митрофанович прав – мы пойдем трое и будем рыть шурфы. Он один. И ему легче маршрут. И все тут. А теперь – спать!

4

Утром следующего дня Ярморов, Нельская и Трофим Кузьмич отправились в тайгу в южном направлении.

Григорий с трехствольным ружьем и тяжелым свертком за плечами в сопровождении волкодава ушел в тайгу в северо-восточном направлении. Легко скользя по мартовскому твердому насту, он шел к истокам реки Курмышки. Глухая таежная тишина, такая знакомая и приятная, успокаивающе действовала на Григория. И все, что недавно волновало его, ушло куда-то в сторону.

На первом привале у костра Григорий устроил себе хвойное ложе на снегу, соорудил шалашик, сварил ужин и впервые за весь день заговорил по таежной привычке с верным искристо-черным Дружком, который лежал у костра, уставясь на Григория блестящими глазами.

– Ну вот, Дружок! Тут и наш привал, на этой сопке. Дует, говоришь? Неважно! Мы люди горные, – и ласково похлопал Дружка по шее. – Железо будем искать, Дружок. Железо! Вот так, Дружок, – и похлопал по голове. – А у тебя. Дружок, что-то есть в шарабане. Голова у тебя с шишками. Держи ее крепче, и все будет хорошо. В горах ты со мною не бывал. Отдохнул. А здесь, братишка, интереснейшие дебри! Тут где-то живет Иван Иванович, разыщем и его. Да ты не води носом по воздуху. Это мне несподручно, как говорит дядя. Ты нюхай землю. Может быть, здесь, где мы с тобой греемся, лежат изумруды и алмазы, черт возьми-то! А ты язык, высунул. Ну, спрячь, – и ударил пальцем по языку волкодава. – Ну вот… А теперь слушай внимательно. На пепелище костра завтра будем рыть первый шурф. Мне кажется, здесь что-то есть… Я вижу такие геологические признаки. И запомни: горные породы образуются разными способами: одни создаются затвердением магмы, другие – в виде химических или механических осадков в водных бассейнах. Эти породы осадочные. Такое месторождение я здесь и предполагаю. Ты спишь? Ну и черт с тобой! Только запомни: здесь завтра будем бить наш первый шурф.

Холодная, с морозцем,