Читать книгу - "Гунны – страх и ужас всей Вселенной - Вольфганг Акунов"

В 432 г. Аэций, при поддержке гуннов, впервые в своей жизни стал консулом. Правда, унаследованное от времен Римской республики звание консула (или, по-гречески, ипата), давно уже превратилось из высшей выборной магистратуры, дававшей реальную власть, в почетный титул, даруемый «императором римлян». Но оно все еще оставалось высшим знаком отличия, хотя само по себе не увеличивало властных полномочий того, кто был его удостоен. В 435 г. «последний римлянин» вынудил регентшу Галлу Плацидию удостоить его высшего аристократического титула патриция, войдя тем самым в состав родовитой римской знати. Между тем, Западная Римская империя продолжала терять одну провинцию за другой, под напором, главным образом, германцев и союзных с ними аланов. Неоднократно битые вандальскими захватчиками в Африке, западные римляне по мирному договору 435 г. признали захват вандалами восточной Нумидии (части нынешних Туниса и Алжира). В 439 г. дукс (герцог, вождь) вандалов (и примкнувшей к ним части аланов) Гейзерих, в нарушение условий договора, овладел столицей римской Африки – богатым Карфагеном, сделав его столицей основанного им африканского царства вандалов и аланов. Аэций не имел свободных войск для оказания отпора вандалам в западно-римской Африке. Ибо был вынужден направить все свои усилия на удержание западно-римских территорий в Галлии. В 435 г. в центральной Галлии вспыхнуло очередное восстание багаудов – обобранных до нитки налоговиками Западной империи «свободных» галло-римских горожан, колонов и все более закрепощаемых крестьян, к которым присоединились взбунтовавшиеся рабы. Подавить бунт багаудов («борцов»), дошедших даже до провозглашения своих, галльских, мужицких, императоров, римлянам удалось лишь после поимки предводителя восставших Тибатона. В 435 г. Аэций разбил на Рене германцев-бургундов, вынудив их принять продиктованные римлянами условия мира. В следующем году, по инициативе «последнего римлянина», направленный Аттилой гуннский военный контингент нанес последний, сокрушительный удар по бургундскому царству, перебив 20 000 бургундов (включая их царя Гундихария, или же Гундахария) и согнав остальных, словно скот, вглубь западно-римской Галлии. Там Аэций в 443 г. отвел усмиренным его гуннскими союзниками недорезанным бургундам территорию в среднем течении реки Родан (нынешней Роны, близ современной франко-швейцарской границы). Эта успешная карательная операция, тщательно продуманная «последним римлянином» и осуществленная им руками своих гуннских «социев» – уничтожение целого бургундского царства во главе с царем Гундахарием, гуннами (а на деле – Аэцием, натравившим гуннов на бургундов, о чем будет подробней рассказано далее) – в искаженной легендой форме вошло в сюжет исландской «Саги о Нифлунгах» и немецкой «Песни о Нибелунгах» (в которой бургундов губят гунны Бледа-Блёдель и Аттила-Этцель).

Самым грозным врагом западных римлян на галльских землях было «союзное Риму» варварское Толосское (Аквитанское) царство, основанное вестготами в западной части римской Галлии. Его царь Теодорих (Теодерих, Теодерид, Теодорид, Теодор) I в 436 г. осадил Нарбон. Полководец «последнего римлянина» Литорий с помощью наемных гуннских войск сумел снять осаду, но в 437 г. был пленен в сражении с вестготами и скончался в германском плену. Используя все свое дипломатическое искусство, Аэций сумел заключить с вестготами мир. Вместо умершего в готском узилище Литория «последний римлянин» назначил в Галлию нового полководца – Астурия, которого вскоре направил в западно-римскую провинцию Тарраконская Испания на подавление восстания тамошних багаудов.

Между тем укрепившийся в Африке царь вандалов и аланов Гейзерих беспокоил все римское средиземноморское побережье морскими набегами. Высадившись в 400 г. на острове Сицилия, вандалы создали прямую угрозу югу римской Италии. Аэций отправил против Гейзериха войско из Испании во главе с Севастианом, которого восемью годами ранее сместил с поста западно-римского «войскового магистра». Гейзерих был вытеснен с Сицилии. Однако же злопамятный Севастиан взял, да и перешел на сторону вандалов. Главной задачей Аэция стала защита собственно Италии от очередной волны переселений варварских племен. Когда жители Британии, покинутой в 407 г. последним римским легионом, обратились к магистру в конце 440-х гг. с просьбой о защите от разорительных набегов диких пиктов и скоттов, Аэций отказал им в помощи, ввиду нехватки сил для обороны сердца Западной империи – Галлии и Италии.

Впрочем, отвлечемся на время от перечисления всех этих бедствий западной части Римской империи, спасти которую от них не в силах были даже доблестные гуннские союзники Аэция. И приглядимся повнимательней к трагической фигуре императрицы-матери Галлы Плацидии. Прелестной, некогда, августы, вынужденной, уже в третий раз в своей многострадальной жизни, терпеть над собой власть военного диктатора и, в силу возраста, уже не способной подчинить его себе, заманив на свое ложе, как она поступала в молодые годы со столь же энергичными военачальниками, восстанавливая мир и согласие. Рожденных ею детей, как правило, убивали, оставляя в живых лишь слабейших из них, доставлявших ей только заботы и хлопоты. Подобно мифической Ниобе, окаменевшей от страха за детей и ввергнутой горем в пучину зла, она сторожила римский (а точней – равеннский) престол для своего сына от второго брака. Хотя этот сын был ничуть не лучше ее брата и любовника Гонория. Возможно, регентша-мать полагала, что должна искупить грех кровосмесительного прелюбодеяния с собственным братом. Тяжесть которого ничуть не умалялась тем, что выбора у Плацидии не было. Ведь самоубийство христиане, в отличие от римских язычников, считали еще более тяжким грехом, чем кровосмешение, о чем Блаженный Августин специально писал касательно однозначно осуждаемого им самоубийства обесчещенной Лукреции. Искупить грех августа, вероятно, надеялась своим образом жизни, связанным с постоянными унижениями ее достоинства императрицы. Аэций опять пришел к власти. Ведь сражавшиеся под его началом «римляне» были в действительности гуннами! Аэций направлял их то в одну часть распадавшейся державы, то в другую – например, на бургундов. После целого ряда дальнейших побед, одержанных гуннами под римскими знаменами, Аэций в третий раз стал консулом, получив «неслыханное дотоле отличие» (Моммзен).

Если бы гуннский царь Ругила-Роас, друг Аэция, дожил до 110-лет-него возраста, как некогда – царь готов Германарих, «последний римлянин» был бы этому, конечно, только рад. Удар молнии, призванный восточно-римской василиссой Евдок(с)ией на главу Ругилы, имел гораздо более тяжкие и губительные последствия для Западной Римской империи, чем для гуннов. Хотя именно гуннов он, по идее, должен был покарать в первую очередь. Ведь преемниками Роаса-Ругилы стали два брата, по крайней мере, один из которых – Аттила, уж точно не испытывал ни малейшего желания по-прежнему командовать гуннскими наемными отрядами на римской службе. И был слишком честолюбивым для того, чтобы удовольстьвоваться сомнительной честью одерживать оплаченные не только римским золотом, но и гуннской кровью победы от имени и к выгоде Равенны и Галлы Плацидии. Да что там – даже от имени и к выгоде такого доброго друга гуннов и приятного во всех отношениях римлянина, как Аэций. Возможно, что победа над бургундами на Рене далась гуннам столь дорогой ценой, что теперь им казалось предпочтительнее отдать жизнь за собственные цели, чем принять смерть за чужие интересы.