Читать книгу - "Господа Чихачёвы - Кэтрин Пикеринг Антонова"

Упоминания о чтении в дневниках и письмах лишь частично отражали довольно частые споры, которые велись при личных встречах: «Мне весьма понравилась эта книга»^[443]. Андрей установил строжайшие правила касательно семейных чтений вслух, и одно из них гласило, что за чтением всегда следует обсуждение. Он объявил шурину, что часы для чтения вслух должны быть «назначены» (Яков по вполне понятным причинам возражал, что неприятно быть принужденным читать, «во время нехотения», но Андрей считал, что «ничто не порождает такой плодовитости в разговоре, как чтение вслух», что чтение про себя не может дать «столько случаев к суждению, размышлению, соображениям» и что «ничто… не знакомит человека столь хорошо с самим собою, как чтение в слух»). В заключение Андрей просил Якова «посвятить» совместному чтению вслух «ежели не всякое свидание, ежели не всякую неделю, то хоть 2 часа в месяц». Якову ничего не оставалось, как ответить: «С твоим предложением я совершенно согласен»^[444].

Той же весной 1835 года Андрей много размышляет о чтении вслух. Немного ранее он подробно объясняет Якову, как именно должно проходить чтение вслух (даже приведя нумерованный список правил): «…чтобы посторонностей не было, и чтоб с места ни на шаг», чтение начинается в точно назначенное время, а все иные предметы обсуждения должны быть отложены до его окончания, «прерывать читающего допускается единственно для объяснениев по предмету того же самого чтения» и, наконец, по завершении чтения «властно уже говорить, хотя бы читанная пиэса была еще и не окончена», при условии что истек отведенный для чтения час. Андрей уверяет, что чтение в соответствии с его планом будет «приятно-полезно», в противоположность менее четко спланированным вечерам, когда «мы лишь мурлычем про себя». Андрей также весьма зловеще намекает на свой тяжелый нрав и неприятные последствия для слушателей, не подчиняющихся его правилам: «А то у нас тут ходы – выходы – стук – шум – говор – и у меня книга на пол, а вместо ее престрашная досада»^[445].

Чихачёвы подписывались на «Земледельческую газету» и несколько других периодических изданий^[446]. Они регулярно упоминали о чтении «газет», в число которых входили «Владимирские губернские ведомости» и подчас «Московские губернские ведомости», которые иногда завозил путешествовавший приятель, а также ежедневная всероссийская газета большого формата «Северная пчела», любимая газета Андрея, посвященная как политическим событиям, так и литературе: в ней освещались российские и мировые новости, а также в каждом номере печатался фельетон, отзывы на книги и объявления. Сложнее всего было узнавать новости из‐за рубежа. Андрей с недовольством сообщает, что «в газетах и Северной пчеле напечатано воззвание [Фельдмаршала] Дибича к Полякам. В прочем о военных действиях нет никакого известия»^[447]. Другая газета, «Русский инвалид, или Военные известия», была отчасти предназначена для таких дворян, как Андрей: вышедших в отставку с военной службы, но до конца жизни сохранивших интерес к военному делу. Она состояла из нескольких страниц, где публиковались российские военные известия, объявления и тексты императорских указов. У «Инвалида» тоже было литературное приложение, но Андрей презирал его «неровный слог», считая, что «все в ней вяло, гнило»^[448]. Некоторые периодические издания не столько доставляли эстетическое удовольствие, сколько служили справочным материалом: например, «Московская медицинская газета» или «Библиотека медицинских наук». Другие – как «Одесский вестник» или «Журнал Министерства народного просвещения» – упоминались вскользь и, возможно, одалживались у друзей^[449].

Помимо газет и справочной литературы, Чихачёвы с удовольствием читали журналы – сравнительно новую составляющую русского книгоиздания. Они были толще, чем газеты, издавались реже и содержали как русские, так и переводные прозаические и поэтические литературные сочинения, а также заметки на любопытные темы. Чихачёвы читали большинство популярных журналов того времени: «Сына отечества» (с модным приложением, иногда напечатанным по-французски), «Москвитянина», посвященного новостям литературы, «Русский вестник», «Зарю» и «Библиотеку для чтения» – журнал, который Наталья называла своим любимым. На титульной странице последнего было написано, что это «Журнал словесности, наук, художеств, промышленности, новостей и мод». В нем печатались стихи, пьесы, прозаические произведения и исторические очерки многих видных писателей того времени, а также эссе и «смесь». Отвечая обывательским вкусам, «Библиотека для чтения» была самым успешным периодическим изданием своего времени: возможно (если судить по ее впечатляющим тиражам), единственным по-настоящему доходным и популярным^[450].

Наряду с новыми номерами периодических изданий, Наталья, ее муж и брат часто обменивались книгами, которые заказывали у книготорговцев столичных городов или брали у друзей^[451]. Согласно противоречащим друг другу каталогам, в библиотеке Якова насчитывалось либо 245, либо 600 книг, а собрание Андрея было по меньшей мере сопоставимо по размерам^[452]. Складывается впечатление, что Наталья не разделяла склонности Андрея и Якова к военным мемуарам и справочникам (в особенности Энциклопедическому словарю, которым оба безудержно восхищались в «почтовых сношениях»), зато интерес к романам, пьесам, стихам, историческим сочинениям и религиозным трактатам был общим^[453]. Религиозные трактаты упоминаются в переписке регулярно, но Андрей признавался, что они не всегда могли соперничать притягательностью с другими жанрами: прочитав «толкование на Евангелие во Святую Пасху и из Катехизиса толкование 1-1 заповеди», Андрей отметил, что, хоть это и было полезно для души, к стыду своему «слабым смертным такое чтение не столько охотно как вздорное-гражданское»^[454].