Читать книгу - "Арктические зеркала. Россия и малые народы Севера - Юрий Слезкин"

это означает, что если весь СССР, чтобы догнать и перегнать капиталистические страны, должен, по словам товарища Сталина, в десять лет пройти тот процесс развития, который Западная Европа прошла в 50— 100 лет, то малым народам Севера, чтобы сравняться с передовыми нациями СССР, предстоит в эти 10 лет пройти тот процесс развития, который русский народ проходил тысячу лет, ибо Киевская Русь тысячу лет тому назад уже стояла на более высокой степени культуры, нежели малые народы Севера в настоящий момент.

В самом общем смысле средства оставались прежними: отсталость надо было уничтожать в корне (в хижинах, юртах и умах), а также при помощи преданной группы будущих руководителей. Но теперь каждый год должен был вместить в себя столетний масштаб работы. На смену убеждению пришло наступление по всему фронту, и экспериментальное обучение горстки сирот переросло во всеобъемлющую политическую стратегию.

По всему Советскому Союзу уничтожение старой интеллигенции шло рука об руку с созданием интеллигенции новой, а это означало «выдвижение» рабочих-партийцев. Но то, что в России было классом, в других частях СССР было национальностью. Согласно резолюциям X съезда ВКП(б), нерусские национальности подвергались угнетению как национальности, страдали от общей отсталости как национальности и имели право на особую помощь как национальности. Помимо автономизации главным видом особой помощи была «коренизация», т.е. предоставление нерусским преимущественных прав в сфере образования и занятости. Русский мог пользоваться правительственными квотами как пролетарий; ненец мог претендовать на привилегии как ненец. Во время сталинской революции политика коренизации перестала распространяться на туземных эксплуататоров (ненец тоже должен был быть пролетарием), но практика предоставления преимуществ членам определенных этнических групп стала еще более распространенной. Цель заключалась в том, чтобы «создать национальные пролетарские кадры, на которые Советская власть могла бы полностью и безоговорочно положиться в своей грандиозной работе по построению социализма», а средством был массовый набор нерусских в образовательные учреждения и на ключевые управленческие посты. На Крайнем Севере к этому дополнительно побуждала нехватка добровольцев из некоренного населения.

В 1930 г. Северный рабфак Ленинградского университета был преобразован в Институт народов Севера — с новой администрацией и новыми учебными планами. Судьбу Комитета Севера повторило и его любимое детище. «Северники», энергично поддержанные Смидовичем и возглавляемые Я.П. Кошкиным (который сам был ветераном Гражданской войны, ходил на занятия в шинели и хорошо владел риторикой классовой борьбы), выиграли сражение за административную автономию, но проиграли войну за дух института. В нем больше не занимались образованием ради образования и не преподавали английский язык. Упор был сделан на практические навыки и идеологическую подготовку. К существующим отделениям партийного и советского строительства и педагогики добавились отделения колхозного строительства, снабжения и промышленности. Каждый студент должен был уметь починить моторную лодку и правильно истолковать партийную директиву. По новым правилам приема, в институт допускались только дети бедняков, предъявившие соответствующие свидетельства. Главной целью деятельности института было научить студентов распознавать проявления отсталости в хозяйственной, социальной, домашней и интеллектуальной жизни; очистить тело и дух; вернуться домой и вытащить своих сородичей из болота. Вот как описывал свое обращение один нанайский студент: