Читать книгу - "Генерал Ермолов - Владимир Лесин"

Вот как закончил Ермолов упомянутое письмо к графу Аракчееву, отправленное из Тифлиса в конце февраля 1817 года:

«… Больно мне признаться, но скажу вашему сиятельству, как благодетелю моему, что… некоторые из предшественников моих своею слабостью приучили народ к неповиновению и утвердили дух мятежный. Не всегда строгая справедливость была знаменем их поступков. Покровительство не оправдывалось правотою и честью. Пути кривые открыты были для пронырливых и подлых людей. Доверие к правительству не укоренилось, должного уважения к власти не существует. Отсюда причины много раз возгоравшихся мятежей и бунтов. Виновники последнего из них или мало наказаны, или наказаны менее виновные. А некоторые не только прощены, но и награждены даже.

Мое поведение будет совсем другим. У меня нет власти, нет воли, кроме силы законов. Но, клянусь, что сила будет полная, без уважения лиц, что будут повиноваться и вскоре даже без малейшего ропота.

Хочу, чтобы имя мое стерегло страхом наши границы крепче цепей и укреплений, чтобы слово моё было для азиатцев законом, вернее неизбежной смерти. Снисхождение здесь — знак слабости, и я прямо из человеколюбия буду строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены».

В другой раз Ермолов писал:

«Здесь у всех одна мысль, что надобно страшиться общего негодования, которое всегда является в виде бунта. Подобными страхами изведывали робость начальников и вырывали потворство и слабые меры. Во мне нет сей боязни, и я смело заключаю, что редки будут подобные прежним происшествия или совсем, может быть, не случатся».

Алексей Петрович принимает меры по пресечению злоупотреблений в «гражданской части», по упорядочению судопроизводства. «Не берусь я истребить плутни и воровство, но уменьшу непременно, — писал он Арсению Андреевичу Закревскому, — и теперь уже на некоторое время приостановились».

Перед трудностями у Ермолова не опустились руки, не опостылели разом все дела. Напротив, он проникся верой в свои силы и готов убедить население огромного края, что ему выпало несказанное «счастье принадлежать российскому государю».

В России всегда было немало «достойных людей». Нашлись они и в прежней администрации генерала Ртищева. С их помощью новый наместник обнаружил несколько «нечистых дел» и наложил секвестр на имущество некоторых чиновников администрации впредь до обнаружения пропавших казенных денег. Он организовал работу полиции, которая до него существовала лишь на словах, арестовал прежних ее начальников и назначил новых.

В полиции Ермолов обнаружил более шистисот нерешенных дел. Он лично изучал их, затем шел в крепость, где содержались арестанты. «Некоторым по возможности облегчал участь или, по крайней мере, ускорял решение судьбы». В течение двух недель Авгиевы конюшни ведомства охраны порядка в Грузии были очищены.

Труднее было навести порядок в администрации мусульманских провинций Кавказа, присоединенных к России предшественниками Ермолова в основном мирным путем, посредством заключения двусторонних трактатов с ханами. Гудович, Паулуччи и Ртищев, предоставив им значительные уступки в ущерб интересам их же подданных и интересам самой империи, они создали немало проблем будущим наместникам, в данном случае Ермолову.

Власть ханов была наследственной и практически неограниченной. Согласно упомянутым трактатам даже измена не могла быть достаточным основанием для передачи власти в руки русской администрации. Поэтому они истязали и грабили народ нещадно. Не случайно по прибытии на Кавказ Ермолов буквально был завален жалобами на произвол местных правителей.

Главнокомандующий предупредил их, что если удостоверится в справедливости этих обвинений, то заставит каждого отвечать за свои злодеяния.

Предупреждение, однако, мало подействовало, ибо новый наместник должен был прежде познакомиться с ханами и их чиновниками, обстоятельно вникнуть в образ их правления, а потом уже принимать какие-то меры. На это же требовалось время…