Читать книгу - "На службе у бога войны. В прицеле черный крест - Петр Демидов"

Фердинандовка связана была с Винницей и Жмеринкой железной дорогой. Не успели мы захватить станцию, как сюда прикатил немецкий санитарный поезд. С первого же выстрела танкисты подбили паровоз, и состав остановился. Выяснилось, что поезд шел на фронт, поэтому в вагонах, кроме врачей и обслуживающего персонала, оказалось всего несколько фашистских чинов. Зато трофеи нам достались неплохие: в конце состава было прицеплено несколько вагонов со скотом, птицей и разными продуктами — сахаром, консервами, хлебом, шоколадом и напитками.

Власенко распорядился, чтобы пленных отправили в наш тыл, а я стал организовывать оборону станции на случай неожиданной атаки противника. Появись здесь сейчас рота автоматчиков, нас бы перестреляли за милую душу. Всех занимала не оборона, а трофеи. Пришлось у санитарного поезда ставить охрану.

Прикрыв винницкое направление одной батареей, захватив с собой несколько солдат из дивизионной разведки, я направился в здание, в котором находилось станционное начальство. Здесь нас явно не ждали. На своих рабочих местах находился весь обслуживающий персонал, как ни в чем не бывало выполнявший свои обязанности. Увидев советских бойцов в полушубках, в ушанках с пятиконечными звездами и автоматами на изготовку, «обслуга» опешила, руки сами потянулись вверх. В соседнем кабинете обнаружили какого-то чина со знаками отличия, скорее всего начальника станции. Разбираться было некогда, его разоружили и вместе с другими служащими вывели на улицу.

Уходя из здания, я приказал разведчикам разбить телеграфные и телефонные аппараты, уничтожить радиостанцию, спилить телеграфные столбы на расстоянии 500 метров и возвращаться в дивизион.

Впереди гремел бой, и неизвестно, сколько мы смогли бы продержаться на этой станции. Чтобы трофеи не достались противнику, Власенко отдал приказ всю живность выгрузить из вагонов и направить в тыл, продукты распределить по батареям, а все, что останется, раздать местному населению.

Так что к моему возвращению у товарных вагонов уже шла суета: кто-то делал не первый заход, а кому еще ничего не перепало, все равно пытался что-то прихватить из трофейного барахла. Из продуктового вагона солдаты вытащили несколько ящиков с какой-то неизвестной жидкостью в керамических бутылках с красочными этикетками. Что это было за зелье, никто не знал, бутылки вертели и так и этак, но не пили из них — вдруг яд. К тому же всех смущала керамическая бутылка. Для нашего глаза слишком непривычно. Тут же поступило предложение — смочить хлеб этой жидкостью и дать собаке. Но где возьмешь собаку, при стрельбе они все разбежались.

Такое добро, конечно, пропадать не должно: нашелся «дегустатор», солдат-пехотинец из какой-то роты нашей же бригады, который, видимо, в своей жизни попробовал не одну бутылку. Взяв керамическую посудину, солдат отбил горлышко, понюхал, попробовал зелье на язык, вздохнул и, перекрестившись, произнес: «Ну, братцы, ежели что, не поминайте лихом. Так и быть, пострадаю за общество!» Все смотрели с затаенным дыханием, как он медленно тянул из алюминиевой кружки неизвестную жидкость. Кому-то даже казалось, что «дегустатор» вот-вот свалится на землю и ангелы унесут его в рай как «пострадавшего за общество».

Выпив жидкость, солдат обвел всех веселым взглядом. Послышались голоса: «Ну, как она, эта зараза?» А он, немного помолчав, прогундосил: «Не понял, налейте еще!» Ему налили полную кружку. Опорожнив ее, он произнес только одно слово: «Годится!»

После такой дегустации все дружно потянулись к бутылкам и, отбив горлышко, пили коричневую душистую жидкость. Это оказалось не вино, а обыкновенный бальзам, который обычно добавляют в чай или кофе. Для нашего солдата годилось и такое питие. Бутылки быстро размели по мешкам, сумкам, а то и просто по карманам.

Мне тоже ничего не оставалось делать, как начать «отовариваться». Я подогнал свой крытый вездеход и приказал писарской братии загрузить в него несколько мешков сахара, консервы и другие продукты. Бальзам тоже не помешал. Все это потом стало солидным «приварком» к нашей скромной армейской кухне.

Довершить «экспроприацию» не пришлось: послышалась команда Власенко:

— Кончай барахолить! По машинам!

Дивизион построился в колонну и двинулся по указанному маршруту. К утру мы достигли предместий большого винницкого села Байраковка. Село еще спало. Кругом стояла патриархальная тишина, даже собаки не лаяли — еще не проснулись. Колонна остановилась посреди села. Вскоре от некоторых домов потянуло дымком, и у колодцев появились женщины. Одна из них, держа в правой руке ведра, в левой — коромысло, остановилась у моей машины и стала пристально рассматривать солдат. Я вышел из кабины и поздоровался. Женщина лишь кивнула головой, потом спросила: «Вы кто? Бандеровцы?» — «С чего вы взяли, мамаша, что мы бандеровцы? Русские мы, бойцы Красной армии, — старался объяснять как можно деликатнее, чтобы не перепугать селянку. — Вот, видите, на моей шапке красная звездочка!» Женщина все так же недоверчиво смотрела на меня и задала новый вопрос: «Так вы партизаны?» — «Нет, мы настоящая Красная армия. Гоним фашистов с Украины».

И тут ее недоверие как рукой сняло. Она бросилась обнимать меня, говорила какие-то добрые и теплые слова на украинском языке, смысл которых я не совсем понимал. Затем с криком «Красная армия!» она побежала поднимать своих соседей. Захлопали двери, и хозяйки, кутаясь в расшитые кожушки, валенки и цветастые платки, стали выходить на улицу и выносить нам туески, полные яблок, хлеб, домашнюю колбасу, сало и даже бутыли самогона. Солдаты, очнувшись от дорожной дремоты, высыпали из-под брезента и с удовольствием принимали украинские дары. Завязывались знакомства, слышалась русская и украинская речь, раздавался смех, словом, общение шло полным ходом.

Ко мне снова подошла та самая женщина, с которой я вел «дипломатические» переговоры при вступлении в Байраковку, с двумя ведрами яблок и бутылкой самогона. Она просила принять угощение в знак уважения к Красной армии. Яблоки я принял, но от самогона стал отказываться. Меня опередил шофер:

— Товарищ капитан, зачем же обижать хорошего человека? Давайте, мамаша, вашу бутылочку (в бутылочке-то четверть — 3,07 литров!). В нашем хозяйстве все пригодится.

И «бутылочка» мгновенно исчезла в объемистом багажнике «студебеккера». Удивляло обилие яблок, которыми нас угощали селяне, видимо, на них был урожайный год. В тот день мы ели яблоки на любой вкус: свежие, моченые, соленые, маринованные. Это яблочное изобилие я вспоминаю по сию пору, даже сейчас к этому фрукту отношусь с большим уважением.

К машине подошел капитан Власенко. Я угостил его яблочком. У нас уже оскомина была на зубах, а он с удовольствием похрустел «Джонатаном», и его рука потянулась к пахнущей незабываемым ароматом «антоновке», сохранившей свежесть даже среди зимы.

В гостях хорошо, но, как говорится, труба зовет. Надо было двигаться дальше. Мы надеялись, что в Байраковку успеют подвезти горючее, но заправщики где-то задержались. На какое-то время и мы задержались в гостеприимном селе.

Организовав оборону села и охрану колонны, мы с политруком Александром Федоровым решили навестить местную управу. Разумеется, полицейские еще при приближении наших танков дали деру, поэтому мы и не рассчитывали увидеть кого-нибудь из местного начальства. В доме, куда мы вошли, дух полицейских давно выветрился. Над рабочим столом начальника полиции в застекленной раме висел портрет Гитлера. Один из разведчиков полоснул по нему очередью из автомата так, что стеклянные осколки брызнули во все стороны, металлический сейф, стоявший в углу, солдаты вскрыли с помощью толовой шашки. Оттуда извлекли документы и немного денег. Это были немецкие марки и советские рубли. Деньги быстро разошлись по карманам, а полицейские бумаги были сожжены на улице: никакой ценности они для нас не представляли.