Читать книгу - "Свет вылепил меня из тьмы - Игорь Калинаускас"

И он рассказал, что в Советском Союзе диагноз «шизофрения вялотекущая» ставят на 30 % чаще, чем в Америке, а диагноз «маниакально-депрессивный психоз» на 30 %, соответственно, реже. А лечатся эти болезни совершенно противоположными способами. И, проанализировав всю историю Колиной болезни, он мне сказал, что это неизлечимо. Что регрессии будут сокращаться и что он будет жить долго и будет довольно адекватным, но никогда не станет здоровым. И что закончит он свои дни в диспансере. (Однажды я набрался наглости и спросил у Мирзабая, не может ли он помочь. Он сказал, что он не лечит такое. Не может.) И вот когда я вышел от этого академика, я впервые до конца пережил, что такое невозможно. Что существуют-таки вещи, которые невозможно преодолеть. Это тоже был большой и очень важный урок.

Надо сказать, что мне этот цикл дается с гораздо большим трудом, чем предыдущий. Наверное, это естественно, потому что, когда касаешься мира Любви, сложно подобрать слова. Тем труднее, что групповая поддержка, относительно легко возникшая в предыдущем цикле, в этом цикле рождается очень трудно. Думаю, основная причина в том, что подсознательный страх, подсознательное вытеснение по отношению к этой теме намного превосходят те, что связаны с сознанием. Почему? Очевидно, потому, что мир чувств – более темная, более неосвещенная область нашего существа, охраняющая себя от попыток видения и осознания.

Непостижимый мир чувств

Мы привыкли мир чувств воспринимать как нечто непостижимое, в основном недоступное видению. Я уже говорил о классической музыке – для многих и многих она в наше время область недоступного – наверное, вследствие (это одна из возможных причин) возникающего при слушании большого напряжения. На уровне сознания чаще всего эта сфера объявляется интимной, субъективной, и этим оправдывается полное невежество по отношению к самому себе в мире чувств. Прошлый раз мы размышляли больше о предпосылках, я бы сказал, об инструментальных предпосылках, возможностях, предощущениях Любви. Сегодня хочу направить наше размышление немного в иную сторону. Пожалуй, начну с притчи.

Случилось так, что хасидский Мастер странствовал инкогнито со своими учениками. Они зашли в караван-сарай и остановились там на ночь. Поутру хозяин караван-сарая подал завтрак и чай. Когда они пили чай, хозяин упал к ногам Мастера, плача и смеясь одновременно.

Ученики были ошеломлены. Откуда хозяин узнал, что этот человек Мастер? Это было секретом, и ученикам велено было никому его не открывать. Мастер странствовал тайно. Узнали: никто не рассказывал, никто даже не разговаривал с этим человеком.

Мастер сказал: «Не удивляйтесь. Спросите у него сами, как он узнал меня. Никто не говорил ему, а он узнал».

Вот ученики обратились к нему: «Мы распознать не можем. Мы даже сомневаемся, просветленный он или нет, а прожили с ним много лет. Все же иногда возникает подозрение. Как ты узнал?»

Тот ответил: «Я накрывал на стол и подавал чай тысячам людей, но никогда не встречал человека, который смотрел бы на чайную чашку с такой любовью, как смотрят на возлюбленную. Я не мог не узнать. Это, должно быть, совершенно особенный человек, существо, полное любви. Иначе – кто смотрит на чайную чашку с такой любовью?»

Вот какая интересная притча. Любовь, в любом ее проявлении, – это всегда снятие дистанции между собой и тем, куда направлена Любовь. Что такое снять дистанцию? Это значит полностью изъять любое, даже самое тонкое проявление страха. Дать прикоснуться к себе в самой сокровенной глубине своего существа.

Снятие дистанции

Привыкнув к существованию психологической дистанции, мы очень редко задумываемся о том, что каждый из нас вокруг себя создает такую дистанцию. Она – как охранительный рубеж, ближе которого никто не может к нам подойти. Даже очень близкие люди чаще всего сохраняют по отношению друг к другу хотя бы какой-то элемент дистанции, заповедный уголок внутри себя, в который нет входа никому.

Для того чтобы пережить Любовь как таковую, необходимо избавиться от дистанции как таковой – к чему бы то ни было. Не только к людям, но и к Миру во всех его проявлениях. Люди в их бесконечном разнообразии и в их огромной психологической значимости для человека (мы с вами знаем, что человек для человека является сверхраздражителем) – просто наиболее точная регистрация наличия или отсутствия Любви.

Страх перед человеком, другим, непохожим на меня, неизвестным или заранее определенным негативно, заранее определенным опасным, – всегда конкретен, в отличие от различных тонких форм страха перед другими частями Мира. Поэтому способность или неспособность к Любви лучше всего определяется на базаре, в толпе, в толкучке. Так мы невольно сталкиваемся с очень разнообразными людьми. Вот почему хозяин караван-сарая опознал Мастера, духовного человека, через Любовь, с которой он посмотрел на чайную чашку.

А теперь представьте, что прямо на вас движется человек, совершенно, с вашей точки зрения, ужасный. Можно ли в этот момент вспомнить о Любви? Можно, потому что Любовь не умиление или умаление. Нужны не сюсюканье, не жалость, не другие формы умаления, то есть деланья объекта маленьким и, таким образом, безопасным. Любовь требует безграничного мужества и смелости. Я бы даже сказал – дерзости. Встать один на один с Миром, сняв полностью дистанцию, – это очень серьезный поступок. И как только мы начинаем внутренне к этому примериваться, наше сознание тут же задает массу всяких вопросов типа: «А как быть в таком-то случае? А что делать, если…?» и т. д. – это только для того, чтобы убежать от «примерки» такой ситуации. Мы всегда прячемся за эти наши «как?», когда точно знаем что и зачем.

Вот и сегодня передо мной очень сложная задача, я весь день к ней готовился и не знаю, удастся ли ее хоть как-то решить. Потому что нам нужно так сосредоточиться, так настроиться, чтобы прикоснуться к состоянию, в котором отсутствует психологическая дистанция. Мы с вами много рассуждаем о страхе перед объективной реальностью и в общем научились чувствовать этот страх, даже в некоторых ситуациях работать с ним. Это страх перед тем, что существует вне меня, что есть не «я».

Но мы очень редко касались вопроса страха перед субъективной реальностью, страха перед бесконечностью не менее сложной и противоречивой – бесконечностью субъективной реальности, то есть перед тем, что находится внутри меня. Мы просто говорили, что человек больше всего на свете боится самого себя. Фиксировали, не пытаясь как-то касаться этого подробно. Но когда пытаемся рассуждать, думать о Любви, мы с неизбежностью приходим к необходимости обратить внимание на отсутствие любви к себе. Ведь чтобы любить самого себя, нужно тоже снять дистанцию по отношению к своей субъективной реальности. А она не менее познана, не менее богата неожиданностями, непредсказуемостями, чем объективная реальность. Поэтому я так часто повторяю: «Чтобы любить других – нужно любить себя».

Любить себя…

Люди часто удивляются: «Кто ж себя-то не любит?» – вкладывая в слово «себя» только ту часть субъективной реальности, которая его устраивает, и совершенно автоматически исключая всю ту часть, которая его не устраивает или ему неизвестна. Наше с вами шестилетнее общение дало много примеров совершенно неожиданных открытий в области своей субъективной реальности. И многие из вас в течение последних трех лет потратили огромное количество энергии на вытеснение полученных о себе знаний. Появились формулировки типа: «Не хочу помнить о некоторых фактах своей биографии, это было не со мной, это наваждение, это было под влиянием и т. д.». Вы прекрасно знаете, как работают такие механизмы. Но, вытесняя с таким большим трудом полученные знания о себе, вы автоматически вытесняете все, что соответствует этим знаниям вне вас.