Читать книгу - "Вселенная Айн Рэнд - Гэри Вайс"

Еще на заре «Движения чаепития» произошло нечто удивительное: атеистическая философия нашла себе точку опоры в правом крыле американских политических сил. Если «Чаепитие» являет собой уникальную и значительную коалицию консерваторов от экономики и социального устройства, как утверждают Скотт Расмуссен и Дуглас Шен в своей книге «Вне себя от гнева»,^[168] TO получается, что к 2011 году объективисты молчаливо утвердились в этой коалиции.

Объективизм был таким тихим подводным течением, что приверженность Марка Меклера Рэнд совершенно игнорировалась всеми изданиями, на обложках которых он появлялся. Влияние Рэнд на «Чаепитие», если не считать упоминаемых вскользь плакатов с именем Джона Галта, не привлекало внимания прессы или авторов книг об этом движении. В своей книжке «Безумное кипение» Кейт Зернике лишь вскользь упоминает Рэнд. Гранд-дама радикально правых мелькает в одном эпизоде в начале, когда Зернике дает характеристику самому первому «чайнику», появившемуся еще раньше Сантелли — Кели Карендер, у которой в списке для обязательного чтения значилась книга «Атлант расправил плечи».^[169]

Мне стало ясно, что о влиянии Рэнд не говорят вслух из-за ее атеистических убеждений. Основное ядро религиозных правых, состоящее из таких деятелей, как вновь всплывший из забвения участник Уотергейтского скандала Чарльз Колсон (в середине 2011 года он записал видеообращение, в котором поносил Рэнд), никогда не примет объективизм.^[170] Однако атеизм Рэнд не является непреодолимым препятствием. Его можно хитро обойти или попросту игнорировать. Чтобы «Чаепитие» когда-нибудь приняло философию Рэнд целиком и полностью, ему всего-то и нужно, что несколько истинно верующих — небольшая группа последователей Рэнд, которые полностью принимают объективизм и в состоянии понять, что важнее всего для простых людей.

«Чаепитию» необходимы атеисты.

И я принялся выискивать безбожников. Я искал идеальное сочетание: индивидуумов в социуме, каких требует эпоха, участников движения из самых низов, которые были бы при этом законченными объективистами и атеистами. Найдется ли хоть одна подобная личность в наших бескрайних землях?

Первым моим кандидатом стала одна из наиболее многообещающих первых участниц «Чаепития». Салли Олджар, графический дизайнер из Сиэтла, дама лет пятидесяти, которую часто упоминали в прессе как национального координатора «Патриотов чаепития», наряду с Марком Меклером и некоторыми другими, и как одного из самых первых организаторов движения в целом. В книге Зернике рассказывается о том, как Салли привела пионерку «Чаепития» Кели Карендер к национальному движению.^[171] Потом Салли цитировали в «New York Times»: она выражала озабоченность тем, что республиканцы в Конгрессе могут уклониться от выполнения своих обещаний.^[172] Однако ни в одном издании не было упомянуто, как сильно повлияло на Салли творчество Айн Рэнд. Она была самым убежденным объективистом, какого только можно отыскать внутри «Движения чаепития».

Сама Салли характеризует себя как «во многом дитя своего времени», в смысле «дитя Вудстока. Я просто верила, что любовь правит миром, и если все станут делиться друг с другом всем, что имеют, все будет отлично. Я наивно полагала: „Все, что тебе нужно, — это любовь“, — и жила в соответствии с этим лозунгом». Она вспоминала, что когда ей было лет семнадцать, отчим, который то и дело подбрасывал ей «разные безумные идеи», предложил ей почитать Айн Рэнд. Салли как раз баловалась марксизмом, считая, что «вот это потрясающая система. Все делятся со всеми, все равны, и нет животных, которые были бы лучше других. Все животные одинаковы. А он^[173] сказал: „Нет, нет и нет, ты слишком мало знаешь“».

Она решила попробовать почитать Рэнд, поэтому зашла в книжный магазин и купила «Источник». «Книга меня поразила, — сказала Салли. — Ее взгляд на человека, его роль в мире, представление о том, как все устроено, вызвали во мне живейший отклик даже в том нежном возрасте и вдохновили двигаться дальше». Прочитав «Источник», «Атланта» и «все, что только смогла достать», Салли не просто полностью изменила свои взгляды на марксизм и капитализм, но и выбрала философию своей специальностью в колледже. «Как будто лампочка взорвалась, — сказала она. — Я сейчас же поняла, что именно Рэнд пытается сказать о человеческих существах и их созидательной способности, как именно работают деньги, в чем смысл и ценность жизни, почему так важна мораль».

Для Салли объективизм маршировал в ногу с радикальным капитализмом, который объединяет всех участников «Чаепития». Она подчеркнула: «Основные принципы нашего движения, несомненно, перекликаются со взглядами Айн Рэнд на свободные рынки и финансовую ответственность. Многие из нас в 2009 году почувствовали, что Атлант действительно расправляет плечи, когда начались все эти дотации, стимуляции, произошел крах ипотечной индустрии, и мы увидели, как принципы, о которых мы читали в романе, начинают претворяться в реальность». И она принялась описывать события 2008 года примерно так же, как это делал вовсе не читавший Рэнд Марк Герр, и так же, как это изложено на сайтах, посвященных Рэнд, и постоянно повторяется большинством республиканцев: в банковском кризисе виновато государство, регулирующее экономику, а не сами банки.

Как и Герр, Салли использовала завуалированное выражение «ипотечная индустрия». Можно подумать, через семантику связь между банковским кризисом и настоящими банками можно было каким-то образом разорвать. Салли сказала, что финансовый кризис стал «естественным результатом неверной политики, проводившейся десятилетиями». Она прибегла к объективистской риторике, уверяя меня, что кризис «создала та коллективистская, государственная, направленная на всеобщее благоденствие политика, которую Рэнд так живо описала в „Атланте“».

Можно «взять эти принципы и применять один за другим, начиная примерно с 1960 и до 2008 года», когда «песенка была спета».

Как и в случае с Герром, я спросил Салли, какую именно политику она имеет в виду. Салли тоже входила в число лидеров «Чаепития» и в отличие от Герра обладала хорошими, солидными познаниями в объективизме. Разумеется, я надеялся получить от нее описание кризиса, лишенное общих мест, лозунгов и не нуждающееся в полемике.

На мои вопросы Салли ответила следующее: «Что касается выкупа государством „токсичных активов“, я бы сказала, что банковская система и регулирующие органы, крупнейшие ипотечные компании — „Fannie Mae“, „Freddie Mac“, пузырь на рынке недвижимости, способы управления и неизбежный коррумпированный капитализм, особенности политики, общественно-государственная политика, главным образом жилищная, которая проводилась многие годы, способствовали возникновению морального риска, и в итоге это, как вам известно, привело к краху». На всякий случай, чтобы уже не сомневаться, я спросил, означает ли это, по ее мнению, что банкиры ответственности не несут. «Банкиры постарались извлечь из этого выгоду», — сказала Салли. Под «этим» подразумевалось все, что она перечислила. «Я часто думаю, что большое правительство и большой бизнес находятся в тайном сговоре друг с другом, а налогоплательщики вечно остаются с носом». Я не сомневался, что подобное ощущение испытывают и многие из тех, кто не является ни объективистами, ни участниками «Чаепития». «Они приватизировали прибыль и социализировали риски», — высказала Салли новое замечание, с которым было невозможно не согласиться. Однако я так и не сумел добиться от нее развернутого мнения по финансовому кризису, высказанного с точки зрения объективиста.