Читать книгу - "30 лет в ОГПУ-НКВД-МВД. От оперуполномоченного до заместителя министра - Юрий Богданов"

Все арестованные по мере выявления их виновности (без вынесения дел на рассмотрение троек) разбивались на две категории: первая категория, к которой относили все «шпионские, диверсионные, вредительские и повстанческие кадры польской разведки», подлежала расстрелу; вторая категория менее активных из них заключалась в тюрьмы и лагеря сроком от 5 до 10 лет.

Расчищался и Дальний Восток. Согласно секретному постановлению СНК и ЦК от 21 августа 1937 года «О выселении корейского населения из пограничных районов Дальневосточного края» перед НКВД ставилась задача до конца года переместить всех корейцев вглубь Советской страны, в Казахстан и Узбекистан. Все высланные превращались в спецпереселенцев, которым запрещалось возвращаться в родные места. Естественно, что все корейцы поголовно обвинялись «в массовом шпионаже и готовности выступить на стороне Японии в случае её нападения на СССР». В меньшей степени репрессии коснулись «китайских агентов», маскировавшихся под местных уроженцев, поскольку Китай рассматривался как стратегический партнёр в азиатском регионе.

В плане дальнейшего развития «Операции прикрытия» 20 сентября 1937 года нарком Ежов подписал оперативный приказ № 00593, в котором говорилось следующее: «Органами НКВД учтено до 25 000 человек так называемых “харбинцев” (бывшие служащие Китайско-Восточной железной дороги и реэмигранты из Маньчжоу-Го), осевших на железнодорожном транспорте и в промышленности Союза. Учётные агентурно-оперативные материалы показывают, что выехавшие в СССР харбинцы, в подавляющем большинстве, состоят из бывших белых офицеров, полицейских, жандармов, участников различных эмигрантских шпионскофашистских организаций и т. п. В подавляющем большинстве они являются агентурой японской разведки, которая на протяжении ряда лет направляла их в Советский Союз для террористической, диверсионной и шпионской деятельности. Доказательством этого могут служить также и следственные материалы. Например, на железнодорожном транспорте и промышленности за последний год репрессировано за активную террористическую и диверсионно-шпионскую деятельность до 4500 харбинцев. Следствие по их делам вскрывает тщательно подготовленную и планомерно выполняющуюся работу японской разведки по организации на территории Советского Союза диверсионно-шпионских баз из числа харбинцев».

Нарком приказал «с 1 октября 1937 года приступить к широкой операции по ликвидации диверсионно-шпионских и террористических кадров харбинцев на транспорте и в промышленности».

Аресту подлежали все харбинцы, «изобличённые и подозреваемые в террористической, диверсионной, шпионской и вредительской деятельности», бывшие белые, реэмигранты, бывшие члены антисоветских политических партий (эсеры, меньшевики и др.), участники троцкистских и правых формирований, участники разных эмигрантских фашистских организаций, лица, служившие в китайской полиции и войсках, работавшие в иностранных фирмах, владельцы и совладельцы различных предприятий в Харбине (рестораны, гостиницы, гаражи и проч.), бывшие контрабандисты, уголовники, торговцы опиумом, морфием, участники контрреволюционных сектантских группировок и др.

Как и в случае с поляками, в первую очередь следовало арестовать всех харбинцев, служивших в НКВД и Красной Армии, работавших на железнодорожном, водном, воздушном транспорте, на военных заводах и т. д. Во вторую очередь приказано было взять под стражу всех остальных лиц, работавших в советских учреждениях, совхозах и колхозах. Харбинцев, не попавших в приведённый выше список, требовалось «независимо от наличия компрометирующих данных немедленно удалить из железнодорожного, водного и воздушного транспорта, а также из промышленных предприятий, приняв одновременно меры к недопущению впредь на эти объекты».

По отработанной схеме все арестованные харбинцы подразделялись на две категории: первая категория изобличенных подлежала расстрелу, вторая, включавшая всех остальных, менее активных, отправлялась в тюрьмы и лагеря на срок от 8 до 10 лет.

Особенностью в данном случае являлось лишь то, что нарком Ежов дал указание «с этой публикой не церемониться» и все дела рассматривать «в альбомном порядке». Это значило, что на всех, кто арестовывался, ежедекадно составлялся общий альбом, в котором на каждого арестованного давалась лишь отдельная справка. После утверждения представленных списков в НКВД СССР приговор приводился в исполнение немедленно. С семьями репрессируемых поступали так же, как предписывалось предыдущими приказами.

Ясно, что большинство харбинцев, прибывших из Китая (особенно, например, владельцы и совладельцы предприятий), имели нежелательные зарубежные связи, а потому в целях пресечения возможности утечки информации их следовало строго изолировать.

Одновременно отлавливались и уничтожались иранцы и курды, появившиеся с территории соседнего Ирана.

С целью выявления и довыявления всех граждан, поддерживавших или имевших возможность поддерживать любую связь с запретной заграницей, в особый ранг доблести возводилось доносительство на сослуживцев, родственников, соседей, даже случайных знакомых. Чтобы попавшие в лагеря невиновные люди как можно дольше не могли вернуться домой и рассказать о творившемся в НКВД непонятном и, вроде бы, ничем не объяснимом беспределе, постановлением ЦИК СССР от 2 октября 1937 года максимальный срок лишения свободы «за шпионаж и измену Родине» повысили с 10 до 25 лет.