Читать книгу - "Клавдий. Нежданный император - Пьер Ренуччи"

Вообще император был обязан делать консулами как можно большее количество знатных людей, чтобы у него было как можно меньше врагов. Уже Цезарь оставлял в должности двух консулов, избранных на год, не более нескольких месяцев, заменяя их парами консулов-суффектов.

Август и Тиберий тоже так поступали, и сами старались не слишком часто становиться консулами, чтобы не монополизировать эту магистратуру. Клавдий продолжил практику предшественников, хотя и был консулом два срока подряд — в 42 и 43 годах. Это объясняется его недостаточной auctoritas во время прихода к власти: вспомним о том, какой бедной была его политическая карьера, ограничивавшаяся двухмесячным консульством в 37 году в паре с Калигулой. Но впоследствии он становился консулом лишь два раза — в 47 и 51 годах, и то еще нужно уточнить, что в 47-м он заменил скончавшегося консула. Зато по сравнению с тремя предыдущими правлениями увеличилось количество консулов-суффектов, особенно во второй половине года. Эта новая тенденция свидетельствует о стремлении ускорить карьеру перспективных новых людей, приберегая более почетную первую половину года для уже проверенных магистратов. Именно так, например, будущий император Веспасиан стал консулом-суффектом в два последних месяца 51 года.

Мы видели, как заботило Клавдия обеднение знатных семейств и как он оберегал деньги, предназначенные сыновьям. Он также ограничил финансовые выплаты, которыми облагались магистраты. Благодаря ему квесторы перестали оплачивать из своего кармана мощение дорог в обмен на ежегодную организацию боя гладиаторов. В данном конкретном случае так получалось гораздо дешевле. Хотя обычно магистратам дороже всего обходилось устройство зрелищ разного рода для плебса. Часто бывало, что некоторые представления приходилось начинать сначала из-за несоблюдения каких-нибудь обрядов. Это было чистое разорение, потому что игры продолжались несколько дней. Такие ошибки организаторы порой делали намеренно, чтобы вытрясти из магистратов побольше денег. Клавдий повелел, чтобы повторы длились не больше одного дня, а то и попросту запрещал их, и отказался вообще от боев гладиаторов в свою честь. Правда и то, что такие игры «с повторами» били по карману не только магистратов. Император тоже должен был вносить свою долю, а потому, наверное, постарался обезопасить собственные финансы.

Как великий понтифик император был главным отправителем традиционного римского культа. В этой области Клавдий проявлял добропорядочный консерватизм, придерживаясь практики Августа и Тиберия, и тем угодил сенаторскому сословию. Как все полиадические религии, традиционная римская религия не интересовалась человеком как индивидуумом. Она ограничивалась установлением и поддержанием хороших отношений между божествами и группой граждан. Чтобы исполнить эту политическую роль, она подчинялась строгим ритуалам, исполняемым также политиками, которых при Империи отбирал первый среди них — принцепс. Однако люди начали испытывать скепсис по отношению к богам, слишком равнодушным к страданиям человечества, и это сказывалось на ритуале. Зато публика становилась восприимчива к религиям с таинствами, поскольку в них были любящие боги-спасители, а в обрядах присутствовало больше сердечной теплоты. Тем не менее Клавдий уделял большое внимание тому, чтобы традиционные церемонии, обязательные по закону, исполнялись регулярно. Как все культурные люди, Клавдий, вероятно, уже не верил в древних божеств. Он лично наверняка склонялся к генотеизму, проповедуемому греческой философией, но как главный магистрат был обязан уважать и поддерживать уважение к обычаям, еще не утратившим общественной пользы. В особенности он интересовался гаруспиками^[58], применявшими этрусскую технику гаданий. Государство советовалось с ними веками, особенно когда дела шли плохо, и они оставались самыми почтенными защитниками гражданской религии. Клавдий настоял на сохранении этого братства, но, наверное, с него требовалось смахнуть пыль времен. Поэтому император добился постановления сената, который поручил понтификам провести своего рода аудит, чтобы затем предложить необходимые реформы.

Недоверие, с которым Клавдий, похоже, относился к религиям, чуждым римской традиции, не помешало ему, по словам Светония, перенести в Рим знаменитые Элевсинские мистерии, посвященные богине Деметре. Правда, о них уже давно отзывались положительно: Цицерон говорил, что это лучшее из наследия Афин, а среди посвященных насчитывалось много знатных римлян. Нет полной уверенности в том, что Клавдий действительно собирался осуществить этот проект. Его намерением, вероятно, было переключить на Деметру потребность в божественной любви, которая толкала римлян к культам, считавшимся политически опасными, например культу Осириса и Исиды, и которые власти стремились удалить от столицы.

* * *

Из историографии трудно составить себе ясное представление об отношениях Клавдия со всадническим сословием. Мы не думаем, что надлежит делать поспешные выводы из цифр, приводимых Светонием и Сенекой, — двухсот или трехсот всадников, казненных в его правление. Мало того что эти цифры, возможно, завышены, они возвращают нас, как и 35 сенаторов, к конфликту в начале царствования, о котором мы уже знаем, что он уладился.

Зато Клавдий провел военную реформу в пользу всадников. Чтобы понять ее, нужно сначала познакомиться со структурой и системой званий в римской армии. Легионом командовал легат в ранге сенатора. Ему помогал трибун, называвшийся «латиклавий», потому что его тунику украшала широкая пурпурная кайма, указывавшая на то, что он также принадлежит к сенаторскому сословию. На третьей позиции стоял префект лагеря, отвечавший за укрепления и артиллерию; эту техническую должность обычно поручали бывшему центуриону элитных частей, который через это повышение попадал во всадническое сословие. Далее шли «трибуны ангустиклавии», носившие тунику с узкой каймой, потому что принадлежали ко всадническому сословию; они командовали двумя из десяти когорт пехоты, то есть двенадцатью центуриями. Наконец, в самом низу иерархии стояли центурионы, выслужившиеся из рядовых, командовавшие центурией или манипулой (группой из двух центурий).

Легион опирался на вспомогательные войска. Конницу делили на алы под командованием аристократов без опыта, в звании префекта или трибуна, в зависимости от того, насчитывает их подразделение 500 или 1000 человек. Пехоту делили на когорты, которыми командовали центурионы, повышенные до префектов или трибунов согласно тому же численному критерию. При такой системе всадники могли командовать только когортами легионеров, поскольку остальные части были уготованы либо молодым аристократам, либо старым служакам. Тут-то Клавдий и провел реформу. Она изменила послужной список всадника, доверив под его командование сначала когорту вспомогательных войск, потом алу (то есть подразделения, на которые он раньше не мог претендовать) и, наконец, когорту легионеров. Таким образом, всадник набирался опыта, поскольку, прежде чем принять командование двумя когортами легионеров, получал боевое крещение во главе пехотинцев и кавалеристов из вспомогательных войск. Цель ясна: улучшить военные кадры и сформировать основу командования из всадников. Эта реформа переживет Клавдия, поскольку Флавии внесут лишь внешние изменения, не коснувшись принципа (поменяют порядок двух последних этапов: сначала когорта вспомогательных войск, потом когорта легионеров и ала).