Читать книгу - "Писатели и советские вожди - Борис Фрезинский"

«Твардовский подсказал И. Г. получить у Хрущева разрешение на печатание кусков о Бухарине в „Люди, годы, жизнь“. Мол, разрешит, так с радостью напечатаю. И. Г. написал письмо Хрущеву и попросил меня отнести его референту Хрущева Владимиру Семеновичу Лебедеву — он теперь умер, хотя и был молод^[450]. Не знаю, почему И. Г. сам не хотел идти^[451]. Он попросил дать письмо прочесть Лебедеву — что он скажет. Лебедев встал, когда я зашла в кабинет, надел пиджак — что в этих кругах не слишком-то заведено. Прочел письмо и сказал, что у Никиты Сергеевича может быть свое мнение и он его не знает, но ему кажется, что не следует этого печатать — т. к. Бухарин не реабилитирован, народ знает его как врага и вдруг прочтет, как тепло и душевно И. Г. о нем пишет, все шишки повалятся на него. В интересах душевного спокойствия И. Г. не печатать сейчас этого. Конечно, если И. Г. будет настаивать, это напечатают — ведь цензуры у нас нет — но это не в интересах И. Г. Лебедев встал и вдруг спросил меня: „А что вы, Наталия Ивановна, думаете об этом?“ Я ответила, что вряд ли для него интересно мое мнение, но мне кажется, что надо напечатать — так было, да и события дальние — 1905 год… Прощаясь, Лебедев сказал, что письмо И. Г., разумеется, передаст Никите Сергеевичу».

Узнав от Н. И. Столяровой об ответе весьма осведомленного в делах такого рода Лебедева, Эренбург понял бессмысленность ожидания ответа Хрущева и счел целесообразным не сообщать о предпринятой попытке Твардовскому, да ему и чисто психологически было бы трудно признаться в получении отказа, поэтому он отправил главному редактору «Нового мира» такое письмо: