Читать книгу - "Красный и белый террор в России 1918-1922 гг. - Алексей Литвин"

У всех белых диктаторов-генералов была антибольшевистская программа, все они выступали под одним девизом: «С русским народом, но против большевистского режима». И потерпели поражение от более сильной диктатуры, сумевшей добиться большего и в организации армии, и в столь же беспощадном отношении к населению, и в политической перспективе одурманивания масс, более четко определившей менталитетное неприятие обществом отживавших общественных отношений^[376]. Вот этим стремлением к чему-то новому политики воспользовались более эффективно, нежели генералы. Для советского и всех антибольшевистских правительств в годы гражданской войны была характерна склонность к администрированию, к решению сложных вопросов насильственным методом, везде уровень правовой защиты граждан был очень невелик. Лидеры белого движения более, чем представители красных в то время, говорили о создании правового государства, но эти заявления, как правило, оставались декларативными. Правоохранительная практика белых правительств была безуспешной. Вначале приход белых вызвал у населения сочувствие, но вскоре отношение к ним становилось неприязненным и враждебным. Это было результатом прежде всего карательной политики белых правительств и военных.

Интервенты или союзники

Интервенция — это вмешательство одного или нескольких государств во внутренние дела другого. Это может быть ввод иностранных войск либо какая-то другая форма. В годы гражданской войны вмешательство стран Антанты, США, Японии и Германии во внутренние дела России приняло самые разнообразные, в том числе и военные действия. На территории страны в разное время находились войска воюющих в то время вооруженных блоков, были оккупированы Украина и Крым, Север и Дальний Восток, действиями своего авангарда союзники считали свергающий советскую власть в Поволжье и других регионах чехословацкий корпус. Но все это делалось без официального объявления войны, под предлогами защиты союзника в Первой мировой войне, с нарочитым предпочтением «белых» перед «красными». Действительно, в своей основе белое движение носило преимущественно антантофильский характер. Поэтому борьба с большевиками рассматривалась руководством Англии, Франции и США продолжением войны «национальной» России с Германией, ее союзниками и советским правительством, заключившим с ними сепаратное соглашение в Бресте (март 1918 г.). По данным А. И. Крушанова, в Сибири и Дальнем Востоке было к 1920 г. 175 тыс. японцев, 20 тыс. американцев, 1600 англичан, 4 тыс. канадцев, 1100 французов, 55 тыс. чехословаков, 1500 итальянцев, 6 тыс. китайцев, 12 тыс. поляков, румын и сербов^[377].

У. Черчилль цинично вопрошал: «Находились ли союзники в войне с Советской Россией?» — и отвечал: — «Разумеется, нет, но советских людей они убивали, как только те попадались им на глаза, на русской земле они оставались в качестве завоевателей, они снабжали оружием врагов советского правительства, они блокировали его порты, они топили его военные суда. Они горячо стремились к падению советского правительства и строили планы этого падения…» Черчилль подчеркивал единство действий белогвардейцев и интервентов. Более того, он писал: «Было бы ошибкой думать, что… мы сражались на фронтах за дело враждебных большевикам русских, напротив того, русские белогвардейцы сражались за наше дело»^[378].

Весной 1918 г. вооруженная интервенция в России стала фактом. Политики, юристы и историки объясняли ее причины и последствия разноречиво. Советские историки решительно осуждали интервенцию, выделяя особо негативную роль в ней правительства США. И лишь в самое последнее время появились попытки более объективно выяснить причины появления войск союзников России по Первой мировой войне на ее территории. Так, выяснилось, что английский десант, высадившийся в Мурманске 6 марта 1918 г., не носил антисоветского характера, так как прибыл по приглашению Мурманского Совета и с санкции Троцкого для защиты края от возможного появления немецких и финских отрядов^[379]. Зарубежные историки либо оправдывали, либо осуждали интервенцию. Или утверждали, что интервенция послужила красным больше, нежели тем, кому она была предназначена оказать помощь^[380]. Руководство белых армий часто выражало недовольство недостаточностью материальной помощи их движению. Политика Германии после подписания Брестского мира с Советской Россией была своеобразной: формально они не воевали с большевиками, но на Украине оставались германские войска, а гетман П. П. Скоропадский (1873–1945) всецело зависел от их расположения. Германофильскими были и настроения донского атамана П. Н. Краснова (1869–1947).