Читать книгу - "Идея государства. Критический опыт истории социальных и политических теорий во Франции со времени революции - Анри Мишель"

Если индивидуум дошел до самообожания, то это происходит от недостатка религии, которая бы связывала его как со своими ближними, от которых он зависит, так и с Богом^[653]. Предоставленное «вольтерьянским сарказмам» и «гордому презрению» современного материализма, религиозное чувство погибло, а вместе с ним и всякая истинная нравственность^[654]. Необходимо поэтому возродить религиозное чувство, показать, что у человечества есть еще впереди «религиозное будущее» и в особенности, что религия будущего не должна быть лишь внутренним убеждением, без всякого влияния на общественную деятельность и политическую жизнь, а напротив того, что она должна возникнуть как «порыв коллективной мысли человечества… занять свое место в политическом строе и всецело господствовать над ним»^[655].

С 1829 года религиозное обновление становится признанною целью сен-симонистов – проблемой, «которая охватывает все другие и решение которой дает новый вид всей человеческой жизни». Реформа собственности, семьи, воспитания и законодательства подчинена этой основной цели. Сен-симонисты не кончили религией, как их учитель; они с нее начали^[656].

Характерные черты, которые сен-симонисты, пользуясь формулой, принадлежащей Сен-Симону, приписывают своему времени, по их словам, те же, что у всех критических эпох, за которыми следуют эпохи органические^[657].

Однако, заимствуя эту формулу, сен-симонисты точнее определяют ее смысл. Они показывают, что критические эпохи характеризуются совокупностью фактов, которым соответствуют выражения: беспорядок, атеизм, индивидуализм, эгоизм; напротив того, органические эпохи – совокупностью фактов, определяемых словами: порядок, религия, самопожертвование, ассоциация^[658]. Мир близок к одному из этих органических периодов, «подготовляются великие перемены»^[659]. Каковы же эти перемены?

В то время, как одни мечтают о простом возврате к прошлому, а другие защищают так называемые новые идеи, школа Сен-Симона выступает с проповедью доктрины, провозглашающей «ненависть ко всякой борьбе, во имя чего бы она ни велась»^[660]. Ассоциация, которая должна положить конец борьбе, не нашла еще своей настоящей формы. Она была частичной. Частичные ассоциации боролись между собой; антагонизм не мог поэтому прекратиться. Он исчезнет, когда ассоциация станет всеобщей^[661].

Всеобщая ассоциация – цель, к которой следует идти, состояние, которое можно назвать окончательным; не потому, чтобы, достигнув его, человечество перестало отныне прогрессировать, а потому, что оно осуществит, наконец, «политическую комбинацию, наиболее благоприятную для самого прогресса»^[662].

Ассоциация сделается всеобщей вследствие преобразования учреждений, которые, подобно семье, собственности, воспитанию, законодательству, до сих пор еще проникнуты антагонизмом^[663].

В отношениях между полами женщина «остается пораженной проклятием, некогда наложенным на нее воином, и оказывается как бы обязанной подчиняться вечной опеке»^[664]. В социальных отношениях вообще – «отношение хозяина к рабочему является позднейшей формой рабства»^[665]. Наследственная передача собственности создает для немногих «привилегию жить, ничего не делая, т. е. на счет других»^[666]. Воспитание, которое делится на общее, или моральное, и специальное, или профессиональное, находится в полном пренебрежении в своей первой части, так как неизвестно (глубокое замечание, вполне оправдываемое современным опытом), каково его социальное назначение^[667]. Специальное или профессиональное, образование загромождено множеством старого хлама^[668], не считая того, что оно не охватывает всех профессий, на которые должно бы распространяться, и что между различными ступенями образования нет ни последовательности, ни связи^[669]. Наконец, законодательство, которое почти исключительно сводится к уголовному праву, в сущности, покоится на «грубой силе»^[670] и вследствие существования суда присяжных на невежестве и бездарности^[671]. Таким образом, все это необходимо реформировать.

Школа Сен-Симона с совершенной точностью и относительной умеренностью указывает в этот период 1829–1830 гг., в чем именно должна состоять совокупность реформ.

В чем видна их умеренность? Мы напрасно стали бы искать в Изложении доктрины тех странных взглядов на женщину, которые займут впоследствии столь важное место в учении сен-симонистов. Женский вопрос здесь лишь слегка затронут. Равенство полов – вот единственное требование, которое мы здесь слышим^[672]. А в чем видна их точность? Изложение подробно останавливается на реформе собственности. Сначала оно разбирает самый принцип; затем, как это делал уже Сен-Симон, она показывает, что если закон, регулирующий собственность, и необходим, то нет нужды, чтобы он навсегда оставался неизменным; далее оно ссылается на историю в доказательство того, что «законодательство» никогда не переставало вмешиваться в эту область или для установления природы предметов, которые могут подлежать собственности, или для регулирования условий пользования и передачи^[673]; наконец, оно точно указывает, какая именно реформа должна быть произведена.