Читать книгу - "Повседневная жизнь европейских студентов от Средневековья до эпохи Просвещения - Екатерина Глаголева"

«По прошествии трех лет обязаны мы были к наступившему для нас времени на испытание, показать наши успехи в учении, представя письменно связь мыслей о какой-либо материи. Федор Васильевич избрал для сего наиважнейшие предметы, до человека касающиеся в гражданском его отношении.

Человек, живущий в обществе под сению законов для своего спокойствия, зрит мгновенно силу общую, до днесь ему покровительствовавшую, возникающую на его погубление. Друзья его до сего дня, сограждане его возлюбленные, становятся его враги, преследуют ему, и рука сильнаго подавляет слабаго, томит его в оковах и темнице, отдает его на поругание и на смерть. Что может оправдать таковое свирепство? Сие-то намерен показать Федор Васильевич в сочинении своем, разыскав следующие задачи:

1. На чем основано право наказания?

2. Кому оное принадлежит?

3. Смертная казнь нужна и полезна ли в Государстве?

Показав, что при определении наказаний иной цели иметь не можно, как исправление преступника или действие примера для воздержания от будущаго преступления, Федор Васильевич доказывает ясными доводами, что смертная казнь в обществе не токмо не нужна, но и безполезна. Сие ныне почти общеприемлемое правило утверждает он примером России».

Как видим, в эпоху Просвещения бесплодная софистика была уже забыта и темы, поднимавшиеся диссертантами, звучат вполне современно.

Диссертации писали и защищали на латыни. После защиты их печатали, иногда с посвящениями, причем оформление этих научных работ отличалось особой пышностью, фантазией и выразительностью, с аллегорическими картинами и т. п. (У Мольера в «Мнимом больном» врач Диафуарус дарит экземпляр своей диссертации Анжелике, чьей руки домогается; ее служанка Туанетта использует его как картину для украшения комнаты.)

В Париже диссертации сначала писали от руки, потом стали печатать — сначала только с одной стороны листа, а с 1719 года — с обеих. Обычно диссертация умещалась на четырех страницах; труды в два десятка листов были редки, не говоря уж о монументальной диссертации некоего Борде на семидесяти четырех страницах (1754).

Как правило, диссертацию печатали на обычной бумаге, но если она имела посвящение важной особе, то из-под пресса выходило «подарочное издание» с портретом «адресата». В 1666 году Никола де Майи посвятил свою диссертацию о полезности реймсского воздуха городу Реймсу, и ее напечатали на шелке. Публикацией диссертаций занимались типографии при университетах.

Не стоит забывать и о том, что за учебу и за право сдать экзамены надо было платить, причем недешево. Если сыновья докторов-регентов Парижского университета могли получить степень бакалавра после двадцати восьми месяцев занятий, остальные, обладая степенью магистра искусств, должны были отучиться 36 месяцев, а если не имели ее, то и все 48. Обучение на другом факультете засчитывалось в этот «стаж» лишь наполовину. Чтобы стать доктором медицины в Париже, надо было учиться от пяти до восьми лет, а расходы на обучение составляли в среднем пять-шесть тысяч ливров, а то и больше. Поэтому многие предпочитали учиться в провинции, где срок обучения был сокращен до трех лет.

В XVI веке в Париже сдать экзамен на степень магистра искусств стоило примерно 60 ливров, на степень доктора медицины — 880 ливров, доктора богословия — тысячу ливров. (Для сравнения: пастух получал 28 ливров в месяц, королевский мушкетер — 300 ливров в год.) К этому надо добавить разного рода подарки, которые полагалось преподнести нужным людям, и оплату «банкетов». Еще в начале XIV века докторская степень «влетала» претенденту в три тысячи турских ливров. Стоит ли удивляться, что «избранных» было мало?

Впрочем, талант всегда пробьет себе дорогу. По уставу Парижского университета 1598 года честные и знающие студенты могли бесплатно сдавать экзамены на ученую степень, дав обязательство возместить деньги в лучшие времена. В 1669 году медицинский факультет Анжерского университета избавил будущих врачей от внесения платы за экзамен и обучение при условии, что они выплатят эту сумму потом, когда обзаведутся частной практикой.

Если какой-то университет оказывался не по карману, всегда можно было отправиться за докторским колпаком в другой. Факультетам было выгодно заманивать к себе как можно больше потенциальных лиценциатов и докторов. Некоторые университеты из тех же материальных соображений решили положить конец «бродяжничеству»: например, поступая в университет Бордо, бакалавр давал ректору торжественное обещание получить степени лиценциата и доктора именно в этих стенах и не покидать их без разрешения главы университета.

Феликсу Платтеру, ставшему бакалавром в Монпелье, отец посоветовал держать экзамен на доктора в родном Базеле, тогда никто не посмеет утверждать, что он не отважился бросить вызов альма-матер. Ни один доктор из иностранного университета не мог практиковать в Базеле, не выдержав публичного диспута и не уплатив взнос в 12 флоринов, тогда как право сдать экзамен на доктора обходилось в 20 флоринов. Феликсу исполнился всего 21 год, он еще даже не брился, однако уже поднаторел в диспутах и преуспел во всех областях медицины — практике, теории и хирургии. Экзамен он сдал блестяще и потом стал профессором Базельского университета.

А вот для Готфрида Вильгельма Лейбница (1646–1716) юный возраст оказался препятствием на пути к докторской степени, и чтобы его преодолеть, пришлось уехать в другой город. Лейбниц с пятнадцати лет учился в Лейпцигском университете, где когда-то преподавал его отец. Усвоив курс философии, он через два года перешел в Йенский университет и стал изучать математику и право, делая акцент на юридической практике. В 1663 году он получил степень бакалавра, а год спустя — магистра философии и вернулся в Лейпциг в надежде получить там докторский колпак. В 20 лет он был бо́льшим знатоком правоведения, чем все его преподаватели вместе взятые, однако его планы рухнули. По обычаю, накануне докторского экзамена Лейбниц обходил всех профессоров с визитами; когда он постучался в квартиру декана, на порог вышла его жена и грубо спросила, что нужно молодому человеку. Тот объяснил, что желает сдать экзамен на степень доктора, на что деканша ему заявила: «Не мешало бы сначала отрастить себе бороду, а уж потом являться по таким делам». Уязвленный Готфрид отреагировал на эти слова с юношеским максимализмом: развернулся и ушел навсегда. В Лейпциг он больше не вернулся, а направился в университет Альтдорфа-Нюрнберга, где 5 ноября 1666 года без труда защитил докторскую диссертацию «О запутанных судебных случаях». Восхищенные экзаменаторы умоляли его остаться при университете, но у амбициозного юноши были другие планы.