Читать книгу - "Секреты женщин Ренессанса - Эдуард Фукс"

Указанная главная причина женской неверности служит также частым сюжетом для сатиры. Достаточно привести для примера сатиру Ариосто на похотливых женщин, распространенную также в виде иллюстрированного летучего листка, притом, как часто бывает в таких случаях, на двух языках – итальянском и французском. Основная мысль этой сатиры вкратце следующая. Дворянин Джокондо призван ко двору. Грустно прощается он с женой, которую считает настолько же верной, насколько она прекрасна. Не успел он отъехать, как ему вспоминается, то он забыл на постели амулет, подаренный ему женой на прощанье. Он возвращается назад, неслышно входит в спальню и не верит своим глазам. Он видит жену, которую считал образцом супружеской верности, в объятиях одного из слуг. Так как они заснули, то они и не замечают дворянина, который так же неслышно покидает комнату. Печаль его не знает границ, и он не может забыть нанесенного ему позора.

Но вот однажды он видит королеву в объятиях безобразного карлика шута. Убедившись, что и королей ждет та же судьба, он снова проникается жизнерадостностью, и так как король тоже покидает жену, то оба принимаются странствовать по свету в сопровождении подруги, любовью которой они пользуются сообща. Они устраивают дело так, что им не приходится бояться ее измены. Однако их ожидает и здесь разочарование… Убедившись наконец в ее обмане, король и дворянин приходят к убеждению, что каждая женщина готова изменить, когда искушение велико, и оба возвращаются домой.

В результате в календаре рогоносцев не осталось такого дня, когда бы у них не вырастали рога.

Если свободная любовь противоречила интересам как мелкобуржуазной, так и крестьянской и пролетарской семьи, если в этих классах обоюдная неверность при всей своей нередкости была индивидуальным несчастным случаем и обыкновенно и ощущалась таковым, то иначе обстояло дело с браком в купечестве и в примыкавших к нему городских слоях, а также в придворной аристократии.

Как уже указано выше, увеличившаяся торговая прибыль освободила женщину от домашней работы. Женщина получила таким образом возможность заниматься и другими предметами, литературой, наукой, искусством. Так появился тип virago – женщины, живущей для науки и искусства, тип ученой женщины. Так как человек, освобождаясь экономически, стремится прежде всего к тому, чтобы понять себя и свои отношения к обществу, то естественно, что в первую голову подвергли критике, контролю и ревизии половые отношения, что стали охотно размышлять над любовью как самоцелью. Неизбежным последствием было то, что в этих классах возникли и распространились также более свободные половые отношения. «С юношеской отважностью опрокинуло революционное крупное бюргерство устои патриархальной семьи, единобрачие» (К. Каутский). Свободная любовь стала в этих классах возможностью, а потом и естественным явлением, так как не представляла уже опасности для семьи.

Так как эмансипация женщины в этих классах (она затронула сравнительно небольшие слои населения) покоилась исключительно на том, что женщина превратилась из необходимой участницы в производственном процессе «в ненужный, и притом эксплуатирующий, элемент», то новая половая свобода отражала в этих классах не столько общее освобождение и рост умственного и нравственного развития, а в гораздо большей степени принципиальную разнузданность.

Женщина прежде всего эмансипировалась от священнейших материнских обязанностей. Не потому она так поступила, что ставила культ науки и искусства выше материнства, а потому, что материнство и его обязанности плохо влияли на ее качества предмета роскоши, следовательно, исключительно в интересах неограниченной возможности наслаждения. «Другая женщина кормит ее ребенка, чтобы ее грудь и тело оставались чистыми и нежными».

Если нравственная разнузданность на этом полюсе общества, на его вершине, была неизбежным явлением, то не менее неизбежным явлением была она и на противоположном полюсе, у тех классов, которые находились в процессе разложения или преобразования, и у тех, которые были осуждены на гибель. Классы, потерявшие свое историческое право на существование и превратившиеся в простых социальных паразитов, а также классы, находящиеся в состоянии полного брожения, всегда предрасполагают своих членов к половой разнузданности, ибо процессы брожения и гниения обнаруживаются одинаковым образом. Мы уже выяснили в первой главе причины этого явления и потому отсылаем читателя к этой главе.

В процессе разложения и преобразования в конце Средних веков находились два класса: рыцарство и крестьянство.

«Весна». 1482 г. Художник Сандро Боттичелли

Было уже указано, что рыцарский культ любви был процессом не только обновления, но и гниения. Он и вошел в жизнь прежде всего как процесс гниения. Разумеется, если смотреть на этот процесс под углом зрения вечности, то он представляется нам в очаровательной дымке поэзии. Художественные документы, созданные рыцарской любовью, так своеобразны, что во всей литературе трудно найти что-нибудь аналогичное. Наиболее характерными и важными произведениями являются столь основательно прославленные провансальские альбы^[24], немецкие «Песни утра», в которых изображается прощание рыцаря со своей дамой, осчастливившей его своей любовью. Страж на башне – патрон обоих тайных любовников. Стоя на башне, он трубит в рог, приветствуя утро, и звуки его песни должны пробудить ото сна утомившихся влюбленных, чтобы осчастливленный любовник мог вовремя покинуть гостеприимное ложе дамы обманутого феодала и последний не накрыл обоих прелюбодеев in flagrant!^[25]

«Пора, пора, настало время. Так пел нам на заре страж. Все, кто влюблен, слушайте и запомните себе: то поют птички в роще. Соловей и другие птицы звонко поют и будят нас своим пением. Я вижу, как занимается день».

Даже тот, кто лишен поэтического чутья, согласится, что от этих песен веет благовонным утренним воздухом, весенней порой обдающим виски. И в самом деле, в них веет утренним воздухом только что родившейся в мир индивидуальной половой любви, высшего завоевания человеческой культуры.

Однако только это художественное зеркало отличается такой кристальной чистотой. Стоит только снять с этого явления поэтический покров и прозреть за ним действительность – и перед нами предстанет иная картина и мы увидим только гниение и больше ничего. Какой стереотипный факт скрывается за этой идеализацией? Брак беспрерывный обман – вот смысл этих песен. Обманывать мужа – высший закон любви. Правда, рыцарский брак, как брак всех господствующих классов, покоился исключительно на условности. Однако только открытое возмущение и мужественное освобождение от безнравственных оков может наполнить нашу душу восторгом и уважением. Однако такой поступок не приходит в голову ни одной тогдашней женщине. Месть природы выражается в коварном обмане, в систематическом желании сделать мужа отцом чужих детей.