Читать книгу - "Забытые союзники во Второй мировой войне - Сергей Брилев"

Бой

Профессиональные военные историки до сих пор спорят о том, кто какие давал команды, и своевременно ли это было сделано — и с германской, и с британской стороны. То, что одними преподносится как геройство, другие полагают безрассудством. То, что одним кажется верхом разума, другими воспринимается как случайность.

Вкратце канва всех без исключения описаний боя выглядит так: для такого мощного корабля, как немецкий «Адмирал Граф Шпее», встреча даже с тремя британскими кораблями того класса, какие ждали его в Ла-Плате, — не такая уж и проблема.

На первый взгляд, «Шпее» и не проиграл. Достаточно сказать, что из почти 1200 человек команды потери убитыми составили лишь 36 человек (и из них только один офицер). Полностью боеспособной оставалась и главная артиллерия. С другой же стороны, к 8 утра расход боезапаса на «Шпее» приближался к 70 %, вода проникала внутрь корпуса через пробоины.

Я не являюсь специалистом в военно-морских делах, и оценить смысл и повороты этих споров не в состоянии. Я перейду к политическим и идеологическим следствиям.

В итоге, «Шпее» начал уходить с поля битвы. Но где было ему скрыться?

Куда было уходить?

Идеальным вариантом был бы нейтральный Буэнос-Айрес с его влиятельной немецкой общиной.

Но даже если бы «Шпее» и успел проскочить в Буэнос-Айрес, вырываться оттуда было бы еще сложнее: аргентинская столица находится в самом дальнем углу Ла-Платы. Там это — ещё не океанский залив, а фактически река: противоположный уругвайский берег из Буэнос-Айреса видно даже невооружённым глазом. Соответственно, в таком узком горлышке «Граф Шпее» было бы легко перехватить: оттуда ему было бы потом не прорваться. Судя по всему, именно по этим причинам Лангсдорфф предпочел в Аргентину не идти.

Куда же идти было тогда? На берегах Ла-Платы альтернативный большой порт один — уругвайский Монтевидео, конечно! Итак, под пристальным наблюдением крейсера «Уругвай» немцы шли в Монтевидео.

«Перетягивание каната»

Оказавшись в Монтевидео, немецкий капитан Лангсдорфф ссылался на прецедент с британским боевым кораблем «Глазго»: в годы Первой мировой войны он в похожих обстоятельствах провёл на ремонте в Рио-де-Жанейро почти две недели. Вот и Лангсдорфф испросил у властей Уругвая такой же срок стоянки для «ликвидации повреждений, угрожающих мореходности корабля».

Между тем, двухнедельный срок пребывания в Монтевидео означал для немцев возможность не только заделать пробоины, но и стянуть в район Ла-Платы несколько своих подводных лодок. Они-то бы уже точно позволили прорвать британскую блокаду.

Британцы это хорошо понимали и в ответ выдвинули свои аргументы, задействовав при этом все связи, наработанные ими в Монтевидео за многие-то десятилетия «особых отношений». Посланник Его Британского Величества Юджин Миллингтон-Дрейк (кстати, начинавший свою карьеру в Санкт-Петербурге) изначально подталкивал уругвайцев к тому, чтобы они дали немцам вообще не более суток.

«Граф Шпее» на рейде Монтевидео

Позже британская дипломатия согласилась на продление пребывания «Шпее» в Монтевидео — но не столько из великодушия, сколько в ожидании подкреплений. Они и шли: правда, в лице не такого уж страшного для «Шпее» британского «Камберленда», сравнимого с «Эксетером», с которым «Шпее» разделался.

Но тут уже свою войну развернула британская разведка: как пишет тот же В. Л. Кофман, немцам специально позволили подслушать переговоры о «возможности срочного приема двух больших боевых кораблей». Дабы окончательно уверить немцев, аналогичные «сливы» прошли потом и в местных газетах: я нашёл много таких заметок в той же «Ла Насьон».

Немцы купились. Они предположили, что речь идёт о таких кораблях, как «Арк Ройал» или «Ринаун» (в случае встречи с последним шансов у них не было).

И глаза у страха оказались столь велики, что вопреки привычной для немцев разумной логике они приняли именно за «Ринаун» никак не похожий на него «Камберленд» (который вроде бы совсем недавно изучали на фотографиях из газет и под который камуфлировались). Это, по идее, невероятное для профессионалов заблуждение оказалось фатальным. Следствием этой близорукости стало решение не вступать в бой, а… затопить «Шпее».

Самоубийство

В итоге, 17 декабря 1939 года, проведя бессонную ночь и, похоже, внутренне уже готовый к самоубийству (он совершит его через несколько дней), капитан Лангсдорфф приказал готовить к суициду и корабль. «Шпее» вышел из Монтевидео в открытую Ла-Плату ^[94].

На глазах многочисленных зевак корабль свернул так, как будто всё-таки собрался идти в Буэнос-Айрес. Но вдруг он бросил якорь, и в небо взметнулись гигантские языки огня и клубы дыма от взрывов: оказывается, по всему кораблю разложили взрывчатку.

Всё это, конечно, стало следствием того, что уругвайские власти так и не пошли немцам навстречу. Конечно, с одной стороны, германская диломатическая миссия даже опубликовала специальное благодарственное письмо жителям Монтевидео: благодарила за сострадание. В частности, во время похорон немецких моряков, погибших во время боя с британцами, одна уругвайка поразила немцев тем, что пришла на похороны с букетом цветов, из которого вынимала по цветку, целовала его и возлагала на свежие кладбищенские холмики со словами «От твоей матери»^{90}.

Были среди жителей Монтевидео и такие, кто провожал процессию с гробами нацистским приветствием: выше я уже писал о «деле Фурмана». И всё-таки, в целом, дружественным свой нейтралитет Уругвай сделал не для немцев, а для британцев.

Команда «Графа Шпее» после этого перебралась главным образом в куда более лояльную Германии, чем Уругвай, Аргентину. Ну, а власти Аргентины закрывали глаза на то, что в нарушение «честного слова» абсолютное большинство немецких моряков бежали на родину продолжать службу^[95].