Читать книгу - "Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию? - Виктор Устинов"

Видимо, царь не все знал и не обо всем сообщал своей жене, и тогда германская агентура, после того, как Николай II возглавил Ставку, ежемесячно заставляет императрицу вместе с детьми выезжать на специальном поезде, в котором следует до сотни германских агентов, в Ставку или в штаб какого-либо фронта ради одной цели – собрать достоверную информацию о замыслах Ставки и фронтов на ближайшую перспективу и изучить состав и возможности русской армии и наличие у нее резервов. Боясь за жизнь детей, императрица возила их всегда с собой, даже больных, и эти утомительные поездки, длившиеся по 7-10 дней, под присмотром прусских агентов, были сущим адом для Александры Федоровны, которая должна была царствовать, а на самом деле, она, вместе с царем и детьми, исполняла роль жалких слуг, а то и рабов, у своего жестокого окружения.

Нарочская операция подтвердила догадки генерала Алексеева о том, что немецкое командование досконально знало о сроках и месте проведения этой операции, потому что каждая атака русских дивизий встречалась пристрельным артиллерийским огнем и засадами, которые можно было подготовить только заранее, зная время и направление наступления русских. Тиран отнесся к громадным потерям русских войск безразлично, но Алексеев не мог простить себе бесцельно погибшие человеческие жизни, и он ужесточил работу по сохранению скрытности подготовки военных операций, утаивая от императора основные этапы подготовки и их проведения, и перемещение резервов.

Царь не мог не заметить этой перемены в работе своего начальника штаба, и он пишет жене: «Я рассказал Алексееву, как ты интересуешься военными делами, о которых ты меня спрашиваешь в своем последнем письме № 511. Он улыбнулся и молча меня слушал»^[355]. Но все же, Алексеев добивается своего, и царь все меньше получает информации о действиях своих войск. 22 июня царь отвечает жене на ее запрос: «О гвардии я не могу ничего сказать, потому что до сих пор еще не совсем выяснено, куда их отправят. Склонен думать, что куда-нибудь на Юго-запад, но это только мое предположение. Я извещу тебя в свое время»^[356].

С 7 по 17 мая императрица Александра вместе с детьми находилась в Ставке и выезжала в Одессу, где она с умыслом и с улыбкой спросила Брусилова: «Когда же вы начнете наступление, назовите мне его дату, мне это так интересно!», но командующий фронтом отделался шуткой, и сумел затеряться среди сопровождавших венценосную семью именитых гостей.

31 мая, в письме царю, Александра Федоровна спрашивает: «Когда начнется наступление гвардии?»^[357] Все вопросы на военную тематику очень любопытны, и они вставлены в контекст писем неожиданно, без всякой связи с предыдущей и последующими мыслями царицы о детях, о быте, о сплетнях, и о назначениях.

Все эти меры предосторожности, проводимые генералом Брусиловым в войсках, вполне оправдали себя. Австро-Венгры не подозревали, что против них готовится крупная операция русских войск.

Скрытность подготавливаемой операции Юго– Западного фронта была достигнута и с рассветом 4 июня началась мощная артиллерийская подготовка по всему фронту, длившаяся на разных участках прорыва от 6 до 48 часов. Военный министр Поливанов сумел обеспечить войска вооружением и большим количеством боеприпасов к ним, что было впервые на этой войне. Наибольший успех был достигнут фланговыми армиями-8-й и 9-й, которые к 7 июня прорвали позиции противника на фронте протяженностью 70–80 км и продвинулись вглубь на 25–35 км., а через семь дней эта глубина достигла 70–75 км. К исходу этого дня 8-я армия Каледина овладела Луцком^[358] и успешно развивала наступление в направлении Владимир-Волынский. Противостоящая войскам Каледина 4-я армия эрцгерцога Иосифа-Фердинанда в излучине р. Стырь была разгромлена и вся австро – венгерская армия по всему фронту наступления русской армии представляла собой в этот момент толпу безоружных людей, бросавших на своем пути оружие и снаряжение. Целые подразделения сдавались в плен без боя.

Это был успех – необычный для первой мировой войны. Оба крайних фланга австро-германского фронта оказались разгромленными. 4-я и 7-я армии противника были почти полностью разбиты и в беспорядке отступали. Для австро-германских войск, действовавших на русском фронте, создалась критическая обстановка. Это вынудило германское командование приостановить наступление под Верденом, стянуть все, что было возможно на юго-западное направление, чтобы спасти австро-германские армии от полной катастрофы. В свою очередь, австро-венгерское верховное командование вынуждено было остановить наступление против Италии и также спешно перебрасывать свои войска на русский фронт.

Но пока шли эти переброски дивизий и корпусов, для Ставки создавалась благоприятная обстановка нанести удар другими фронтами в юго-западном направлении, по тылам 1-й и 2-й австрийских армий, остававшихся еще на прежних позициях по реке Иква. Здесь оперативный успех мог вполне перерасти в стратегический, который способен был подорвать мощь всей Австро-Венгерской армии на Восточном фронте. Для этого нужно было одно условие – войска Западного и Северного фронтов должны были немедленно перейти в наступление в отведенных им полосах, как это было обусловлено на заседании военного совета 14 апреля. Но главнокомандующий Западным фронтом генерал Эверт, войска которого должны были нанести удар 11 июня, несколько раз откладывал время перехода в наступление, а затем, с согласия царя, перенес направление главного удара на север, на Барановичи, что не помогало, а, наоборот, вредило войскам Юго-Западного фронта. Эверт, как и Ренненкампф в Восточно-Прусской операции, преступно медлил с открытием активных боевых действий против немецкой армии, давая им возможность снимать с его участков войска и перебрасывать их для противодействия наступлению Брусилова. Войска Юго-Западного фронта сражались с невиданной храбростью, но, погибая и истекая кровью, солдаты и офицеры не могли понять молчания соседних фронтов и 18 июня Брусилов доносит начальнику штаба Ставки, что в его войсках крепнет убеждение, что «немец, генерал-адъютант Эверт, изменник»^[359]. Выделенный Брусилову из состава Западного фронта 4-й кавалерийский корпус должен был действовать по тылам поспешно отступающего противника, но командир корпуса генерал фон Гилленшмидт преступно бездействовал, и его боевые задачи были переложены на командарма 8-й армии генерала Каледина^[360]. Подозрение в измене падало на всю династию Романовых, на царскую власть, на генералитет армии.