Читать книгу - "Безмолвная служба - Джон Паркер"

Несмотря на это, нам удалось достичь своей позиции скольжения, имея кучу времени. В 8 часов вечера 20 сентября мы наконец освободились. Х-5, Х-6, Х-7 и Х-10 — все были отвязаны в сравнительно короткое время, и каждая отправилась своим путем в Штандсхунд через противолодочное минное поле, о котором было известно. Мы сочли, что самым разумным будет идти по поверхности, поскольку предполагалось, что немецкие тяжелые корабли проходили поверх него. К этому времени погода значительно улучшилась. Не ожидалось, что лодки будут видеть друг друга или координировать свои атаки чаще одного раза каждые четыре часа. Этот час был временем взрыва, и было невозможно подходить слишком близко к цели.

Наконец, в 2:30 ночи мы погрузились и прошли путь до Альтен-фьорда без приключений, поднимаясь до перископной глубины довольно часто. Мы глубоко погрузились, а погода к этому времени была довольно приятной. Альтен-фьорд оказался примерно такого же размера что и Скапа-Флоу, и, видимо, использовался для проведения учений малого флота, противовоздушных учений и так далее. Мы поднялись на поверхность сразу после того, как стемнело, среди маленьких островков, совсем рядом со стоянкой главного флота и стоянкой вспомогательного флота, где немцы держали свои главные танкеры и корабли-склады. Берега были очень крутые, и мы стояли около какой-то скалы, где нас не смогли бы увидеть. Нам нужно было полностью зарядить батареи, что мы и делали, хотя обнаружили и небольшую проблему.

Протекала выхлопная труба, которую пришлось починить. На следующую ночь около 1:30 мы погрузились, чтобы наконец пройти через противолодочный бон к “Тирпицу”, причем у нас было полно времени. Нам понадобилось около пяти с половиной часов, чтобы пройти требуемые 5-6 миль. Мы немного поболтались — пока не наступил световой день — перед тем, как двинуться вперед, к противолодочному бону, который находился в жерле фьорда. Затем мы погрузились — глубоко, чтобы уйти от проходящего минного тральщика, и попали прямо в пустой противоторпедный бон, в котором не было кораблей, но который образовывал квадрат. Как назло, кусок металла от оборванного буксира прицепил нас к торпедной сети, которая окружала пустую стоянку, и понадобилось немело времени, чтобы отцепиться. Мы не произвели волнения на поверхности, но я очень волновался, что мы обнаружили свое присутствие.

Однако реакции не было, и мы двинулись дальше. Около 5:45 в первый раз увидели нашу цель, “Тирпиц”, вполне отчетливо, очень чисто. Мы установили приближение и погрузились глубоко, чтобы пройти под противоторпедными сетями, окружавшими немецкий корабль. Теперь все наши познания о немецких противоторпедных сетях основывались на данных воздушной разведки и знаниях о наших собственных сетях. Наши сети не опускались ниже 40 или самое большее 50 футов. Они были сделаны из прочных стальных колец, переплетенных между собой. Говорили, что буи идут по поверхности в два ряда. По измерениям буев было решено, что сети, вероятно, не могут опускаться ниже 40 футов, но если они были подвешены на крючках, то они могли быть и ниже, до 70 фунтов. Глубина в этом месте была 110 фунтов и теоретически мы должны были пройти под сетью без помех. Но, как оказалось, их сети были совсем не те, что наши. Это были отличные 4-дюймовые плетенки, совсем как вышивальный крестик, с отличными тонкими тросами, и уходили они значительно глубже.

У меня было впечатление, что у них одна сеть идет от поверхности на глубину, скажем. 40 футов. Вторая начинается на глубине 30 футов и опускается до 70 футов. Потом была сеть, которая поднималась со дна; она свисала с буев находившихся под водой, и эти буи перекрывали вторую сеть. И нам пришлось потратить достаточно времени, чтобы преодолеть их. Откровенно говоря, на каком-то этапе я предполагал развернуться и пройти через коридор для лодок, который был ясно виден на фотографии, сделанной с воздуха. Я лично не думал, что мы сможем правильно развернуться, не рискуя лечь на грунт. После попыток прорваться на всех глубинах я решил, что нет другого выбора, кроме как подняться на поверхность и взглянуть как положено через ночной перископ.

Чудесным образом, когда мы поднялись на поверхность, промежуточных сетей не было, и “Тирпиц” находился всего в 50-60 футах от нас. Мы как могли быстро опустились глубже, оказались примерно в 25 футах от носа корабля и аккуратно скользнули вниз в тени корпуса. Именно здесь мы услышали, как взорвались первые снаряды, направленные, как мы думали, против нас, но к тому времени мы были в идеальной позиции для атаки.

Мы выпустили свои два снаряда и были в некотором сомнении по поводу того, насколько мы попали в цель. Я решил вернуться к тому месту, где мы прошли сеть. Это было проще сказать, чем сделать, — и следующие сорок пять минут мы провели, пытаясь найти выход. Наши снаряды были установлены на час, и, значит, у нас было всего 15 минут до взрыва. Требовались немедленные меры, и мы как бы “плюхнулись” под сеть, держась внизу и продувая носовую цистерну до абсолютной полной плавучести так быстро, как только могли, так что мы вышли вверх под неописуемым углом, идя в то же время вперед полным ходом. Мы только задели верхушку сети и вырвались. Боюсь, что это привело к тому, что вышел из строя гирокомпас. Мы надеялись, что идем в открытое море, но оказалось, что снова вернулись в сеть, примерно на 50 футов. Прогремели взрывы, а мы оказались слишком близко, чтобы быть в безопасности.

Задний люк открылся, и туда залилось порядочно воды. Из одного или двух мест били струи, и мы задом ушли от этого куска сети на перископной глубине, где могли оставаться, но нам пришлось подняться. Я огляделся и с величайшим раздражением обнаружил, что “Тирпиц” не выглядел осевшим в воду. Я тогда даже засомневался, были ли это взрывы от наших снарядов, или же это взорвались глубинные бомбы, сброшенные с надводного корабля.

Тем не менее мы на некоторое время снова ушли на глубину и решили, что будем уходить дальше. Однако в следующие полчаса обнаружили, что не можем оставаться ни на какой глубине. В лодке было столько воды, что как только ее ставили под углом вверх, вода сливалась в корму, и лодка выходила на поверхность. А как только нос направляли под углом вниз, вода лилась в нос, и лодка пулей летела ко дну. Нас обстреляли почти сразу же, как только мы поднялись, и, потеряв ночной перископ, знали, что были в смертельной опасности — мы могли выскочить на берег. Мы всегда говорили, что самое секретное в этой операции — это то, что она может быть произведена, и если бы это произошло, секретности пришел бы конец.

Лодки были гораздо сильнее, чем подозревали враги. Они, видимо, думали, что мы — люди-торпеды. Мы совершенно не хотели, чтобы лодка вылетела на берег вслепую и немедленно снабдила бы неприятеля информацией. Мы посоветовались и решили, что лучше покинуть лодку. Мы хотели выйти через камеру Дэвиса (оборудование спасательного аппарата Дэвиса. — Примеч. ред.), но решили, что выбросим белый флаг, а момент, когда нас будут забирать, даст другим возможность бежать. Сильный огонь продолжался, и казалось логичным, что я должен выйти и помахать свитером. Как назло, лодка стала набирать воду. Я закрыл люк, но небольшого количества воды, которое она набрала, оказалось достаточно, чтобы она снова пошла на дно, где остальные трое ждали, по плану, пока наверху закончится худшее, что может быть, чтобы затем выйти через камеру Дэвиса, чему они, естественно, были хорошо обучены. Выход через камеру Дэвиса — всегда очень рискованное дело, хотя 110 футов воды — не такая уж громадная толща. Но, к прискорбию, видимо, что-то случилось, и двое из них застряли на лодке — возможно, из-за кислородного голодания, случившегося до того, как камера заполнилась водой, и бежал только один из них. Его, как и меня, подобрали примерно через полтора часа.