Читать книгу - "В огне Восточного фронта. Воспоминания добровольца войск СС - Хендрик Фертен"

Берега реки соединял каменный мост, который представлял собой единственную переправу через нее по направлению к Бреслау. Этот мост имел важное стратегическое значение, поскольку он выходил на главную дорогу к Бреслау. Русские должны были воспользоваться ею. Поэтому я получил приказ вместе с моей группой занять двухэтажный дом на южном берегу справа от моста.

Параллельно речному берегу стояло несколько домов. К каждому из них примыкали сады, разросшиеся до самой воды. Мы заняли позицию позади домов и начали окапываться всего в нескольких метрах от входа в подвал одного из них. Я приказал рыть траншеи шестерым бойцам, оставил нескольких солдат дежурить возле пулемета, а остальным поручил ознакомиться с продуктовым содержимым подвала. К нашей радости, он оказался полон консервов, заготовленных на зиму. Надо сказать, что в последние несколько недель мы пополняли свой скудный солдатский рацион именно за счет подобных домашних заготовок. Благодаря этому в нашем рационе периодически появлялось соленое мясо. Кроме того, мы собирали в садах фрукты. А иногда нам перепадали даже куриные яйца. В результате мы буквально пировали после предшествовавших голодных месяцев войны.

Между тем наши полевые инженеры заминировали мост, чтобы взорвать его, как только по нему пройдут последние немецкие части. Поскольку мы находились в непосредственной близости от моста, то перед взрывом мы укрылись в подвале. Когда прогремел взрыв, весь темный подвал вдруг озарился и в нем задрожал пол. Пламя свечей, освещавших наше убежище, затрепетало и едва не погасло. Мы задержали дыхание, услышав, как на дом обрушился град из обломков кирпичей и черепицы. Стекла со звоном разлетались на множество осколков. Подвал наполнился облаками пыли и резким запахом пороха. Смрад был столь сильным, что у нас перехватывало дыхание. Это приводило нас в ужас. Наши легкие были переполнены всей этой дрянью, и мы начали чихать, отхаркиваться. При этом мы терли глаза, в которые буквально въелась поднятая взрывом пыль.

Когда мы вышли из подвала, снаружи все выглядело так, будто по домам прошел ураган. Ни на одной из крыш не осталось черепицы. Вся она лежала внизу вместе с обломками кирпичей, осколками стекла и другим мусором. Значительная часть моста была разрушена. Огромные бетонные блоки рухнули в воду. Однако часть моста осталась цела, и мы знали, что русские этим воспользуются. Они были специалистами по подобным инженерным работам. И это не предвещало нам ничего хорошего. Вскоре наши опасения подтвердились. Русские начали восстанавливать мост в ту же ночь.

Правда, им пришлось работать под непрерывным огнем нашей пехоты. Советские полевые инженеры заплатили очень высокую цену за то, чтобы мост снова стал пригодным для использования. Но русские не считались с количеством смертей и упрямо продолжали работать. Многие из их полевых инженеров, пораженные пулями, с криками падали в темную воду реки Вейстриц. В результате у русских, несомненно, были огромные потери в личном составе. И в этом виноваты только они сами. Им следовало еще до начала инженерных работ оборудовать огневые точки, которые помешали бы нам столь свободно вести огонь по их полевым инженерам. А так нами простреливались все подступы к мосту.

Однако следует признать, что мы не могли держать оборону слишком долго. Когда это стало окончательно ясно, мы получили неожиданный приказ о прекращении огня. Он поступил от лейтенанта наших полевых инженеров.

— Дайте Иванам достроить их мост, — сказал нам он.

Его слова удивили нас. Но оказалось, что он собирается уничтожить мост, как только русские его восстановят. Для этой цели у наших полевых инженеров был танк «голиаф», представлявший собой новое оружие вермахта. Именно тогда мы и услышали о нем впервые. И это действительно был танк. Правда, не совсем такой, какими бывают танки в традиционном понимании этого слова.

Строго говоря, официально «голиаф» именовался спецмашиной (нем. Sonder Kraftfahrzeug) и, по сути, являлся наземной гусеничной самоходной миной, но выглядел именно как маленький танк. Его высота была всего 67 сантиметров, а длина — 160 сантиметров. При этом каждый из столь миниатюрных танков мог нести на себе до 75 килограммов взрывчатки и имел дистанционное управление. «Голиаф» был неуязвим для стрелкового оружия. Эта немецкая спецмашина была разработана именно для сохранения жизней бойцов в ситуациях, когда требовалось срочно уничтожить мост или другое крупное строение перед наступающим противником. Управление «голиафами» осуществлялось по радио или по проводам (таким образом они могли быть применены на расстоянии от 600 до 1000 метров) и осуществлялось специально подготовленными солдатами. Мы не могли дождаться, когда это «чудо-оружие» проявит в себя в деле. Тем более что у нас было целых три «голиафа»! Взором инженера, обладавшего инстинктом охотника, лейтенант, ответственный за применение этих спецмашин, следил за тем, как русские восстанавливали мост.

Как только на него стали укладывать настил, все три «голиафа» разом устремились к мосту. Это было 18 февраля в шесть часов утра. «Голиафы» довезли до моста и разом взорвали на нем 225 килограммов взрывчатки. На месте взрыва появилось огромное черное облако. Когда оно развеялось, мост оказался взорван. Его настил и опоры погрузились в воды Вейстрица. Все это произошло прямо на глазах у русских. У нас же в результате этой операции был ранен лишь один инженер.

Тем не менее данные меры дали нам лишь короткую передышку. Вскоре двадцать четыре русских солдата пересекли реку на надувной лодке. Они высадились на нашей стороне, не замеченные нашими соседями с левого фланга. Мой друг Домке, который спас нас из окружения в Пейскервице, сформировал штурмовой отряд. Но ему было суждено погибнуть в бою, завязавшемся с высадившимися русскими. В рассветном тумане среди облаков грязи, поднимаемых взрывами ручных гранат, один из его бойцов по ошибке выстрелил в Домке. Возможно, свою роль здесь сыграла и нервозность обстановки, в которой нам приходилось действовать тогда. Так или иначе, пуля попала в сердце и оказалась смертельной. Домке был посмертно награжден Германским Крестом в золоте.

Стремясь предупредить в будущем подобные внезапные атаки со стороны русских, мы организовали наблюдательный пункт на нейтральной территории около реки. И там всегда дежурил один боец, вооруженный пистолетом и ручной гранатой. Он не должен был вступать в бой с противником, а лишь оповестить остальных о его появлении на нашем берегу. Часовых, дежуривших на этом посту, сменяли каждый час. Бойца, заступавшего на дежурство, на пост всякий раз сопровождал его командир. Благодаря этому мы, командиры, могли одновременно оценить ситуацию собственными глазами.

Во время одной из подобных ночных инспекций я сбился с дороги в густом кустарнике и не смог обнаружить местонахождение хорошо замаскированного часового. Тогда я приказал шедшему со мной бойцу, который должен был заступить в караул, залечь и ждать. А сам в полной темноте принялся за поиски, двигаясь через сады.

В результате, так ничего и не найдя, я вышел к реке. Я развернулся, чтобы продолжить поиски в обратном направлении. Но вдруг перед моими глазами мелькнула ослепительная вспышка и взрыв свалил меня с ног. При падении у меня выпал из рук пистолет. Ошеломленный, я ощупал себя с головы до ног, чтобы убедиться, что все части моего тела остались на месте. На четвереньках я подполз к своему пистолету и несколько раз прокричал пароль, прежде чем услышал отзыв.