Читать книгу - "Константинов крест (сборник) - Семён Данилюк"

Маша обернулась на горящий особняк, откуда доносились бесконечные разрывы. Подхватила на руки рыдающую Розу и устремилась за остальными.

Баронесса Эссен, обогнув валун, обнаружила вглядывающегося в море Горевого.

— Что, Сергей Дмитриевич?

— Похоже, траулер, — он показал на огни в море, совсем рядом с берегом.

— И что с того? — баронесса увидела, что Горевой, усевшись на камень, принялся стягивать с себя обувь. — Что вы задумали?

— Что наши с пукалками против танков? А, перебив их, и нас проутюжат. Спастись можно только морем. Я уговорю капитана.

— Да о чем вы, Серж? — баронесса ухватила Горевого за руку. — Это же черт знает где! Дотуда и летом-то не доплыть. Все-таки не прежний мальчик. Тем более в бурлящей, холодной воде. Да даже если и доплыть. Ведь тьма кромешная. Пройдут мимо в десяти метрах и не заметят!.. Я запрещаю это безумие. Пожалуйста, Сережа. Это самоубийство.

Горевой упрямо освободил руку.

— Это шанс.

Разглядев тревогу на лице баронессы, шутливо приободрился:

— И потом, я выполняю боевой приказ, — обеспечить сохранность женщин и детей. А другого пути не вижу…

Ему показалось, что баронесса плачет.

— Полно, сударыня, вы забываете, что перед вами лучший пловец Балтфлота. Так что — вперед, за орденами!

Он подмигнул с непривычной развязностью.

— Сережа, милый! — баронесса потянулась обнять Горевого.

Шальной разрыв совсем близко заставил ее испуганно пригнуться. Когда она подняла голову, то услышала всплеск от нырнувшего тела.

Разведчики в беспорядке залегли за развороченным садом среди беспрерывных разрывов, порхающих яблоневых лепестков вперемешку с птичьим пухом, — снаряд угодил в сарай со сваленными подушками. Многие лежали прямо в свежих воронках. Отстреливались короткими очередями. Больше чтоб отвлечь на себя огонь танков. И тут же переползали, не давая пристреляться.

В одной из воронок залегли старшина Галушкин и Карпенко. После очередного разрыва справа послышался вскрик.

Карпенко выглянул:

— Еще одного накрыло! И Захар не возвращается. Вызвался в пекло, дурень! Лишь бы гонор показать.

— Почитай, половину уж за просто так выбили! — выкрикнул Галушкин, вне себя от отчаяния. — Эх, гранат бы противотанковых. Всех бы в темноте пожгли!

Он в бессильной ненависти принялся колотить кулаками о землю.

— Может, пора отползать? — нервно предложил Карпенко.

— Я тебе! Лежи хрюслом вниз. Приказ капитана был?

— Так где ж он, капитан-то?..

— Говорено вам, детишек калечных укрывает. Вот-вот вернется.

— Кого только застанет? — пробурчал Карпенко. — Ведь задарма выбивают. Вот и Захара, похоже!.. Может, сползаю, погляжу, вдруг жив дурень. А?

Сверху на него свалился возвратившийся Захарчук.

— Во, пожалуйста! — Карпенко фыркнул. — Кого б другого, а этому чего доспеется.

— Вам где с Петраковым наблюдать велено? — Галушкин нахмурился.

— Нету Петракова. Башку как срезало, — Захарчук перевел дыхание. — Старшина! Тут такое дело. Я, когда подполз, вгляделся… Вроде, на танках звезды.

— Белены, что ль, объелся?! — встрепенулся Галушкин.

— Этот запросто, — подтвердил Карпенко. — Этому москалю со страха чего не привидится!

— Заткнись, пустомеля! — оборвал Галушкин. — Точно, что видел? — Он принялся нервно накручивать окуляры бинокля.

— Уж и так, и так. Да и по силуэтам если… Тридцатьчетверки… Вон в ту сторону, получше видно!

В воронку с бутылками зажигательной смеси ввалились Сашка и Будник.

— Нашли! Целехонькие, — удовлетворенно объявил Сашка. — Сейчас угостим Гансов коктейлем Молотова. Отвыкли, поди! Так напомним.

Галушкин оторвал от глаз бинокль.

— Точно! Звезды, — подтвердил он. — Наши!

— Как это наши? С какого перепуга наши? — Сашка бросил возню с горючим. Выхватил у старшины бинокль. Пригляделся. — И впрямь, — мама дорогая! Так это тогда танкисты, что на Арконсе стоять должны. Перепились, что ли?

— Дорого им эта пьянка отольется! Первого же, кто под руку попадется, придушу! — Галушкин скинул гимнастерку, содрал с себя белую рубаху. Полез из воронки.

— Не пори горячку! — ухватил его за сапог Будник. — Здесь тебе не каптерка. Надо бы посторожиться. Высунь сначала тряпку свою наружу. Мало ли?

— Э! Хватит. Отсторожился, — Галушкин вырвал ногу, выбрался на край воронки.

Размахивая белой рубахой, побежал к танкам.

— Ребята! Стой! Свои! Прекратить стрельбу! По своим лупите! Мы — советские! Разведка Арташова.

Короткая пулеметная очередь переломила старшину на бегу.

Оставшиеся в воронке ошарашенно переглянулись.

— Переговорили, — констатировал Будник. — Всё, хлопцы! Шабаш, — он с чувством прихлопнул себя по ляжке. — Раз пошел такой перебор, отползаем и — растворяемся в дюнах. Давай, по одному, перебежками, — он подтолкнул Карпенко и Захарчука. Обернулся к Сашке, который как ни в чем не бывало обустраивался для боя. — А ты что?

— Без команды капитана не уйду! — коротко объявил Сашка.

Карпенко и Захарчук, готовые выпрыгнуть из воронки, приостановились.

— Да Арташова самого накрыло! — надрывно выкрикнул Будник. — Где он? Сорок минут, считай, прошло. А я жечь советские танки, чтоб потом под трибунал, не подписывался. И ждать, пока свои же под конец войны покрошат в капусту, не собираюсь. Ну?!

Взрыв совсем рядом обрушил на них комья земли.

Будник отряхнулся, постучал себя по уху, требовательно подергал Сашку. Тот продолжал упрямо готовить бутыли с горючей смесью.

— Что ж, вольному воля, дураку рай, — Будник рывком выпрыгнул из воронки. Карпенко собрался выбраться следом, но, обернувшись, увидел, что Захарчук принялся обустраи ваться подле Сашки.

— О, москаль упертый! Всё бы ему поперек характера! — негодуя, Карпенко вновь сполз на дно воронки.

Меж тем остальные разведчики, понукаемые Будником, один за другим перебежками двинулись в сторону дюн и едва не уткнулись в появившегося из темноты капитана.

— Что?! — Арташов обвел подчиненных взглядом. Насчитал полтора десятка.

— Остальных всех?.. — не в силах поверить, что от его роты осталась половина, охнул он. — И это от своих!

— Точно так! Наши тридцатьчетверки, — подтвердил Будник. — Лупят, гады, по всему, что движется. Старшина сунулся с белой тряпкой… Скосили. Набухались, должно быть.

В ночи вспыхнуло. Факелом загорелся танк.