Читать книгу - ""Альфа" - смерть террору - Михаил Болтунов"

15.15. Борт самолета № 85413 информировал землю: в салоне 11 угонщиков. Остаток топлива на 1 час 35 минут полета.

Кто они, угонщики? Многодетная семья Овечкиных из Иркутска. Здесь их хорошо знали: газеты, радио, телевидение не раз рассказывали о талантливых ребятишках, создавших семейный диксиленд «Семь Симеонов». У ансамбля было достаточно меценатов - областные руководители гордились: как же, не в прославленных консерваториях, а в рабочей глубинке подрастают истинные таланты. Считали, что появление Овечкиных на сцене повышает престиж местных органов культуры.

В рекламе «Симеонов» не было границ: Восточно-Сибирская киностудия сняла о них документальный фильм. Юных музыкантов устроили в Иркутское училище искусств, потом обком выбил места в Институте имени Гнесиных.

Только учиться по-настоящему музыке оказалось некогда, грянули гастроли: сначала в Москве, Кузбассе, потом за рубежом - в Японии. А по возвращении оттуда учиться уже не хотелось. Старшие быстро поняли, что свалившаяся на их головы нежданно-негаданно популярность может дать богатые дивиденды. Какое уж тут творчество - успеть бы побольше урвать, пока не подросли в семье самые младшие. В них-то все и дело: вырастут - будет обычный ансамбль. А так с изюминкой, дети вызывают умиление слушателей.

Институт Гнесиных, едва отучившись семестр, пришлось бросить.

Окончательно вскружила голову Япония. «Симеоны» вернулись с гастролей в полной уверенности - только за рубежом по-настоящему смогут оценить их талант. Тогда-то, видимо, и возникла мысль «мотнуть» в капстрану.

Не следует судить Овечкиных за желание покинуть Родину. Каждый волен жить там, где ему захочется. И сама история привлекает как раз не намерением уехать из Советского Союза, не такое уж это редкое стремление, а необычайной жестокостью молодых людей и их матери, лично руководившей всей операцией.

Потом журналисты будут «раскручивать» психологический феномен «Симеонов» и придут к поразительному выводу: когда обсуждался план захвата самолета, никто в семье и словом не обмолвился о заложниках, их жизнях. Словно эти люди не существовали для Овечкиных.

Игорь Овечкин, оставшийся в живых, рассказывал на суде, что в случае провала братья договорились взорвать «бомбу». Его спросили:

- Но в самолете-то почти сотня человек. В чем их-то вина?

Игорь отвечал:

- Я не помню, чтобы мы говорили о них.

Но сам он боялся смерти. Когда стало ясно, что угон не состоялся, Игорь спрятался возле пилотской кабины. Самому застрелиться? Ни за что!

Знал цену жизни.

Вопрос о пассажирах задали и сестре Игоря Ольге Овечкиной, тоже оставшейся в живых:

- Оля, а как же пассажиры?

- Не думали как-то мы о них…

15.22. Удаление самолета от Ленинградского аэродрома Пулково 180 километров.

15.30. Начальник смены главного центра УВД передает на борт: бортинженера можно выпустить в салон для переговоров. Соблюдать меры предосторожности.

Бортинженер Иннокентий Ступаков вышел во второй, задний, салон. Едва вошел, крик: «Стоять! Дальше ни шагу!»

Как можно спокойнее предложил: «Подойдите кто-нибудь один, поговорим…» Сошлись на середине салона, сели в кресла по разные стороны прохода. Террорист нервничал:

- Требуем лететь в Лондон!

- Горючего не хватит. У нас топлива едва до Ленинграда. Надо садиться на дозаправку.

- Тогда садитесь за границей…

- Хорошо, - сказал Ступаков, - я доложу командиру.

Чтобы не подвергать риску пассажиров, экипаж первоначально принял решение лететь за рубеж. «Земля» дала «добро». Но чем ближе лайнер подходил к Ленинграду, тем яснее становилось: до ближайшего финского или шведского аэродрома не дотянуть.

В Кургане самолет был дозаправлен, но ровно настолько, чтобы долететь до Ленинграда, на крайний случай - до запасного аэродрома в Таллине.

Если же следовать в Финляндию, то у неизвестного аэродрома пришлось бы маневрировать, изучать подходы, тут и могло бы кончиться топливо. Как быть? Садиться в Ленинграде или Таллине? А если террористы узнают город с высоты? Обещание взорвать «бомбу» более чем реально.

«Земля» приказывает уходить на запасной аэродром, который находится в стороне от Ленинграда. Самолет делает разворот почти на 180 градусов.

А в салоне раздаются истеричные крики террористов: «Что такое? Что происходит? Почему самолет поворачивает? Всех взорвем!»

К бандитам бросается бортпроводница Тамара Жаркая, пытается их успокоить, объясняет: самолет делает маневр перед посадкой в финском городе Котка. По громкой связи звучит сообщение: лайнер идет на дозаправку в Финляндию, просим пассажиров оставаться на своих местах, пристегнуть ремни, сохранять спокойствие.

15.55. «Ту-154» у цели. Впереди аэродром Вещево. Высота 1500 метров. Командир корабля Валентин Куприянов запрашивает «землю»: какие рекомендации? Рекомендация одна - продолжать переговоры.

… Самолет резко идет на снижение. Низкая облачность. Преступники беспокоятся, требуют сделать круг над землей. Но у пилота свой план: надо скорее посадить лайнер.

16.05. Самолет произвел посадку.

Потом в десятках публикаций, в разных вариациях прозвучит одна мысль теперь все зависело от профессионалов другого ведомства.

Операция вступила в самый ответственный, завершающий этап.

Но именно посадка ознаменовала и первый просчет: пилоты, пассажиры и, конечно же, террористы увидели, как от края летного поля к лайнеру бегут солдаты. Знакомые шинели, фуражки, автоматы Калашникова. Бандиты понимают: их провели. Гремят первые выстрелы, пока предупредительные, в салонную переборку.

Преступники требуют, чтобы экипаж вышел из кабины и выстроился лицом к стене.

Командир корабля передает через бортпроводницу Ирину Васильеву о подходе автомобиля-заправщика. Вновь в салоне крики: «Взлет! Взлет! Не нужна дозаправка, взорвем!» Василий и Дмитрий Овечкины ломятся в дверь пилотской кабины, бьют ногами, прикладами обрезов, стремянкой. Грозят: «Если экипаж не будет подчиняться, начнем убивать пассажиров».

Тамара Жаркая просит их успокоиться, уговаривает: «Не надо стрелять! Взорвется самолет, погибнут люди. Сейчас подойдет заправщик, и полетим дальше». Двое бандитов хватают ее за руки и усаживают с собой. А через несколько минут Дмитрий Овечкин, красавец трубач в ансамбле «Семь Симеонов», убивает Тамару.

Подошел первый заправщик. С борта самолета видно, как находящийся на заправщике офицер спешно срывает с шапки кокарду. Люди, стоящие у края летного поля, делают жесты, тоже понятные всем они направляют действия штурмующих. Обстановка накаляется. Василий рвется в кабину: «Открывай! Иначе кого-нибудь застрелю». Олег бегает с оружием по салону и истерически орет: «Не смотрите на меня - перестреляю!»