Читать книгу - "Закон пустыни - Кристиан Жак"

Назначение Кани, на ее взгляд, делало такую перспективу весьма вероятной. Человек из народа, крестьянин, он не сможет устоять перед соблазном роскоши и богатства: став хозяином храма, он начнет мечтать о том, чтобы подчинить себе южные края, а затем и всю страну. Он мог еще и не знать этого, но Хаттуса чувствовала, что будет именно так. Она должна объяснить это Кани, заронить в его душу зерна тщеславия, вступить с ним в союз против Рамсеса. Лучшего рычага для достижения своих целей, чем верховный жрец Амона, ей не найти.

* * *

Хаттуса оделась тщательно, но скромно, без украшений; строгость больше приличествовала огромному залу с колоннами, где верховный жрец согласился принять ее. Узнать Кани в толпе жрецов можно было лишь по золотому кольцу – эмблеме его высокой должности. Наголо обритый, с могучим торсом, бывший садовник не выглядел элегантным. Принцесса порадовалась за свой туалет: жрец наверняка терпеть не мог кокетства.

– Пройдемся, – предложил он.

– Это место выглядит потрясающе.

– Оно способно и возвысить нас, и раздавить.

– У Рамсеса гениальные зодчие.

– Они реализуют волю фараона, как вы или я.

– Я всего лишь одна из его жен, дипломатический трофей.

– Вы – живой символ мира с хеттами.

– Этот статус не принес мне счастья.

– Вы хотите удалиться в храм? Девушки из хора Амона охотно примут вас в свой круг. Со времени кончины Нефертари, великой супруги фараона, они чувствуют себя осиротевшими.

– У меня другие планы, более увлекательные.

– Они касаются меня?

– В первую очередь.

– Я удивлен.

– Когда речь идет о судьбе страны, верховный жрец Карнака не может оставаться в стороне, не так ли?

– Ее судьба в руках Рамсеса.

– Даже если он вас презирает?

– Я этого не чувствую.

– Просто вы его плохо знаете. Его двуличие многих вводило в заблуждение. Влиятельность верховного жреца Карнака раздражает фараона. Самое простое решение проблемы состоит в том, чтобы убрать вас и занять этот пост самому.

– А разве это не его место? Фараон – единственный посредник между богами и народом.

– Вопросы культа меня не интересуют. Рамсес – деспот, и широта ваших полномочий раздражает его.

– Что вы предлагаете?

– Чтобы Фивы и тамошний верховный жрец восстали против этой тирании.

– Восстать против фараона означает отрицать саму жизнь.

– Вы вышли из народа, я – царевна. И я предлагаю вам заключить союз, который вызовет доверие и у простых людей, и у придворных. Мы создадим новый Египет.

– Поднять Юг против Севера означало бы сломать хребет государству, превратить страну в инвалида. Если фараон не сможет обеспечить единство страны, нас ждут несчастья, нищета и рабство.

– В этом направлении нас ведет Рамсес; только мы с вами способны изменить ситуацию. Если вы поддержите меня, станете богаты!

– Оглянитесь вокруг, царевна. С каким богатством можно сравнить возможность созерцать эту божественную красоту, запечатленную в камне?

– Вы моя последняя надежда, Кани. Если вы не вмешаетесь, Рамсес погубит страну.

– Вы – женщина, которая пережила разочарование и хочет отомстить. Ваше несчастье угнетает вас, вы стремитесь уничтожить вашу новую родину. Расколоть Египет, сломать ему хребет, превратить в хеттскую провинцию… Вы ведь этого хотите?

– И все же каков будет ваш ответ?

– Это государственная измена, царевна. За такое преступление полагается смертная казнь.

– Вы упускаете свою удачу.

– В этом храме не существует ни удачи, ни неудачи, здесь служат богам.

– Вы совершаете ошибку.

– Если верность фараону считать ошибкой, то этот мир не стоит того, чтобы в нем жить.

Для Хаттусы это был полный провал. Ее губы дрожали.

– Вы выдадите меня?

– Храмы любят тишину. Заставьте замолчать голос разрушения, что звучит в вашей душе, и в ней воцарится спокойствие.

* * *

Ласточка явно была настроена жить. Нефрет сделала для нее гнездо в коробке, выложив дно соломой и поместив подальше от кошек и прочих хищников. Есть ласточка по-прежнему не могла, и Нефрет лишь регулярно смачивала водой ее поврежденный клюв. Больная птица начала привыкать в присутствию молодой женщины.

Пазаир продолжал упрекать себя за глупое вмешательство.

– Почему ты не допросишь госпожу Нанефер еще раз, – поинтересовалась Нефрет. – Есть веские основания подозревать ее.

– Она заведует производством тканей, искусно владеет иглой, я это знаю. Но я не верю, что она могла хладнокровно убить Беранира. Да, она крикливая, самоуверенная, убежденная в своей значимости…

– А может, просто талантливая актриса?

– И потом она достаточно сильна, это надо признать.

– Убийца напал на Беранира сзади, разве не так?

– Так.

– Точность удара более важна, чем сила. И надо хорошо знать анатомию, чтобы ударить в нужное место.

– Лучше всех на роль подозреваемого подходит Небамон.

– Перед смертью он сказал правду: он не виновен в убийстве.

– Если я буду настаивать на том, чтобы госпожа Нанефер предстала перед судом, она будет все отрицать, и ее оправдают. У меня нет доказательств, одни только косвенные улики. Новые допросы тоже ничего не дадут. Она станет утверждать, что невиновна, пустит в ход свои связи, да еще пожалуется на незаконное преследование. Нужна дополнительная информация.

– Ты рассказал Кему о попытке отравления?

– Он охраняет меня днем и ночью. Они с его павианом спят по очереди.

– Не отказывайся от защиты.

– Иногда она мне мешает.

– Старший судья, ваши вкусы не должны вам мешать исполнять свой долг.

– Ты принимаешь меня за старого чинушу?

Она задумалась, на ее лице появилось выражение легкой тревоги.

– Этот вопрос требует более глубокого исследования. Мы займемся этим сегодня ночью, если…

Он обнял ее, поднял на руки и внес в дом.

– Этот старик будет любить тебя с такой страстью… Зачем же ждать до ночи?

* * *

Старший судья не выпускал из рук свою печать, все утро он возился с документами. Перед ним лежали папирусы о ходе сельскохозяйственных работ, о контроле за земельными налогами и о поставках продуктов. Пазаир читал, быстро вникая в суть дела. Последний документ его возмутил.