Читать книгу - "Король-Солнце Людовик XIV и его прекрасные дамы - Наталия Сотникова"

Будучи чрезвычайно привязанной к своему отцу, принцесса Монпансье приняла близко к сердцу движение Фронды. Да, она благосклонно относилась к Анне Австрийской, проявившей такое участие в судьбе этой высокородной сиротки, но ей не нравился Мазарини. Анна-Мария чувствовала в себе огромный потенциал, ее распирала жажда деятельности по образцам отважных героев и героинь рыцарских романов. Великая мадемуазель хотела оставить свой след в истории, она рвалась совершить нечто такое, что сделало бы ее право на корону Франции неоспоримым. Поэтому когда в 1652 году Гастон Орлеанский присоединяется к мятежному принцу де Конде, его дочь с упоением погружается в водоворот смуты.

Гастона, как и всегда в решительные минуты, начинали обуревать сомнения, но не такова была его дщерь. В 1652 году в долине Луары шли самые настоящие сражения между верным королю войском и силами принца де Конде. Город Орлеан, являвшийся вотчиной Гастона, опасаясь разграбления любой из противоборствующих сторон, запер городские ворота и призвал герцога в город для поднятия духа обитателей в сопротивлении королевским солдатам. Но Гастон, как обычно, попал во власть сомнений и не мог решиться на немедленный отъезд. Не такова была принцесса. Она, не мешкая, отправилась в Орлеан в сопровождении своей свиты амазонок (их в шутку называли ее «генералами»). Ворота города были накрепко заперты, и власти отказались отпирать их. Тогда по приказу принцессы в них был сделан пролом, и она торжественно вступила в город. Восторженные жители посадили ее на стул и на руках отнесли к ратуше, где отцы города все еще решали вопрос, открывать ворота или нет. Принцесса возглавила Военный совет, а Гастон несколько позже прислал письмо, в котором передавал дочери все свои права и всю власть.

Надо сказать, что во время всей смуты не раз возникала возможность прекратить волнения и вступить в переговоры с королевской властью, но всякий раз Гастон выдвигал одним из условий брак дочери с королем. Во время пребывания принцессы в Орлеане возникла ситуация, когда Анна Австрийская обратилась к ней с просьбой разрешить королю проехать через город, на что та прямо заявила:

– Пусть назначат мне короля супругом, и я сдам Орлеан!

Получив такой ответ, Анна Австрийская расхохоталась:

– В таком случае мы объедем город! Король не по ее носу, хоть он у нее и длинный!

Нетрудно понять, насколько такой ответ вывел из себя великую мадемуазель. В угаре борьбы она все-таки стремилась не отступить от своей цели и достичь ее если не мытьем, так катаньем. Анна-Мария последовала испытанной тактике мятежей знати: вынудить королевскую власть признать свою военную слабость и выторговать желаемую уступку – брак с королем. Подобным же образом поступил Гастон, когда в 1650 году дал согласие на заключение мятежного принца де Конде в тюрьму в обмен на обещание, что его старшая дочь будет королевой. Однако, ослепленная жаждой власти и временными успехами, Анна-Мария сочла свое положение неуязвимым и зашла в стремлении заполучить корону настолько далеко, что 2 июля 1652 года приказала в Париже стрелять из пушек Бастилии по королевской армии. Очень точно высказался по этому поводу Мазарини: «Этот пушечный выстрел погубил ее замужество». Участники Фронды были вынуждены сдаться на милость победителей без каких бы то ни было условий.

Герцогу Орлеанскому и его дочери пришлось отправиться в изгнание, его высочеству – в Блуа, принцессе – в свой замок Сен-Фаржо. Вскоре ей исполнилось двадцать семь лет, в ту эпоху во Франции это считалось возрастом совершеннолетия, и она вступила в права управления своим огромным состоянием. До этого времени делами дочери ведал отец, и она обнаружила в своем состоянии изрядную прореху – поговаривали о недостаче в 800 000 ливров. Ничего удивительного в этом не было – женившись на бесприданнице и будучи вынужденным поддерживать соответствующий образ жизни своей второй семьи (напоминаем, что у него были еще три дочери на выданье), отец не считал зазорным время от времени запускать руку в карман неприлично богатой старшей дочери. Анна-Мария основательно рассорилась с отцом и затеяла судебный процесс, который неспешно тянулся долгие годы, сперва с Гастоном в качестве истца, а затем с его вдовой.

В изгнании она занималась ремонтом замка Сен-Фаржо, который сильно обветшал; настроение ей сильно портили вести из Парижа, где однажды поползли слухи о возможном браке средней дочери Гастона от второго брака с королем. Эта новость вывела великую мадемуазель из себя, ибо она считала сводных сестер в Блуа недалекими и недостойными роли королевской супруги. Однако эти сообщения оказались безосновательными, а когда пришла новость о планируемом браке короля с испанской инфантой, принцесса Монпансье молча признала ее законное превосходство: Мария-Терезия была дочерью короля, а она – всего лишь племянницей, так что роптать на несправедливость судьбы было бы напрасным трудом.

Принцесса томилась в изгнании пять лет. Естественно, число желающих взять в жены столь опозорившую себя фрондерку сильно поубавилось, в основном это была лишь мелкая сошка, практичные нищие властители захудалых германских княжеств, зарившиеся на ее поместья, приносившие годовой доход в полмиллиона ливров. Но она быстро отвадила их, безо всяких околичностей заявив в 1653 году одному такому претенденту на ее руку и сердце, немецкому князю Нойбургскому:

– Дочь Франции никогда не вступала в брак с незначительным сувереном.

Не оставлял своих надежд лишь Карл II, вернувшийся, наконец, на английский трон, но которому парламент никак не давал возможности развернуться в полную силу, скаредничая из-за выделения каждого гроша. Он полагался на моральное воздействие своей матери, оставшейся проживать во Франции и не перестававшей уверять принцессу, что сын все еще безумно влюблен в нее. Но Анна-Мария уже привыкла к независимой жизни в одиночестве, она соскучилась по французскому двору и не видела, что могло бы привлечь ее в Лондон.

По возвращении в Париж, хотя ей и исполнилось тридцать лет, великая мадемуазель вновь стала товаром на политическом рынке. В который раз возродилась идея ее брака с испанским королем, но тот сам отказался от предложенной вековухи. Подоспела пора жениться герцогу Савойскому – сей молодой человек весьма испортил настроение принцессе, отдав предпочтение сводной младшей сестре великой мадемуазель. Но такое государство, как Франция, никогда не испытывало недостатка в амбициозных планах по укреплению своей мощи, коим могли содействовать династические браки.