Читать книгу - "Письма к императору Александру III, 1881–1894 - Владимир Мещерский"

В настоящее время связь Шугнана с Афганистаном еще очень слаба и обусловливается только насильственным захватом афганцами Шугнанской территории, а потому, если Шугнан действительно просит о принятии его под русское покровительство, то этим не мешало бы нам воспользоваться теперь же, ради собственного спокойствия в будущем. Если Шугнан с Бадахшаном и не доставят нам пока особенной выгоды, хотя и обладают некоторыми горными богатствами^[186], то несомненно, что в руках нашего противника они могут сделаться самым удобным поприщем для нанесения нам большого и продолжительного вреда горною войною и внесением постоянных подстрекательств и смуты в среду наших подданных, соседних горцев Ферганской области, которые и без того не совсем еще умиротворились.

С добровольным присоединением к нам Шугнана и Бадахшана мы подошли бы к Гиндукушу, то есть к единственной нашей естественной и потому спокойной границе в Средней Азии. В этом случае основным принципом нашего будущего разграничения смогло бы быть следующее положение:

Все что лежит к северу от Гиндукуша и его западного продолжения, Сиаг-Куха, то наше, а все что к югу от этого хребта, то английское.

Таким образом, в наши пределы вошли бы все те земли, которые с некоторого времени получили название Северного Афганистана, – название произвольное, так как между коренным населением этих земель афганцев нет, кроме гарнизонов и нескольких административных чиновников, об утрате которых местное коренное население не пожалеет. Опасаться же неприязни афганцев нам нечего, ибо, помимо превосходства наших военных сил, самый Гиндукуш будет стоять между ими и нами достаточно надежною преградой.

Гиндукуш, несомненно, был бы не только самою выгодною в оборонительном и политическом смысле границею, но и самою дешевою, так как нам пришлось бы содержать пограничные военные посты только при нескольких доступных перевалах, которые все наперечет и более или менее нам известны^[187]. С этою пограничною стражей весьма удобно могла бы соединиться и таможенная служба, которая при этих условиях могла бы представлять нам действительную гарантию против ввоза англо-индийской контрабанды.

Редко когда политические обстоятельства слагались столь благоприятным для нас образом, как в настоящую минуту. Если когда мы могли бы покончить с этим вопросом без войны, но радикально, то это именно теперь, когда англичане по необходимости должны уступить нашим требованиям. Всякая другая граница, кроме Гиндукуша, не может считаться прочною и окончательною. Повторяю: естественная сила обстоятельств, рано или поздно, заставит нас двигаться к этому неизбежному пределу. Но есть все основания опасаться, что это движение произойдет уже далеко не при таких счастливых условиях, как могло бы быть ныне. Часть кредитов полученных ныне министерством Гладстона, как слышно по газетам, предполагается употребить в помощь Абдуррахман-хану на укрепление, согласно требованиям современной фортификации, и на вооружение Герата, Маймене, Андхоя, и проч.

Таким образом, года через два-три против нашей открытой, на песке лежащей границы создастся целый пояс крепостей, сооруженных по планам английских инженеров (которые, как слышно, уже и командируются на место) и вооруженных английскою артиллериею. А если Абдуррахман допустит в свои войска английских инструкторов (чего также домогаются англичане), то к тому времени они, может быть, обратятся в более серьезную силу, чем та, с какою пришлось иметь дело на берегах Кушка генералу Комарову. Кроме того, подчинение Герата английскому влиянию откроет широкий и легкий путь английским мануфактурным произведениям в наши степи, в полный ущерб нашей торговле с ними, а со временем, при возникновении каких-либо особенно благоприятных обстоятельств (например, в случае нашей войны в Европе), если английский гарнизон займет Гератскую цитадель, то прямым последствием такого шага будет подчинение Персии английскому протекторату, и тогда появление английского флага в персидских портах Каспийского моря едва ли долго заставит ожидать себя, а вместе с этим все наше дело в Средней Азии, и даже самое пребывание наше там, потеряет для нас всякий смысл и значение.

В виду всего этого, мы должны наконец твердо убедиться теперь же, что для нас в Средней Азии нет иной нормальной границы, кроме Гиндукуша, если только мы дорожим там своими задачами, своим спокойствием, своим карманом и своим достоинством, как великая держава.