Читать книгу - "Первая встреча – последняя встреча - Эльдар Рязанов"

– Мы победим!

Этот последний, несуразный крик наивнейшего человеческого мужества вошел в мое сердце и остался в нем навсегда, став моей сутью».

Следующая попытка Романа уговорить трех летчиков совершить угон самолета окончилась плачевно: они его так отвалтузили, что сильно повредили нос, который ему по-настоящему исправили только около двух лет спустя в военном английском госпитале – Роман попал туда после очередного падения самолета.

Потом в летной среде возникло мнение, что война все-таки продолжится в Северной Африке. Летная школа начала перебазировку в Алжир. Но тут вышел приказ, запрещающий вылет всех самолетов. Однако лейтенант Деляво и Роман подняли в воздух самолет «Потез» и полетели через Средиземное море. Бензина хватить было не должно, но и подзаправить машину было уже нереально. Взяв с собой две автомобильные камеры, которые должны были выступить в роли спасательных кругов, эти отчаянные сорви-головы пустились в полет. Им повезло. Дул попутный ветер, и им удалось приземлиться в городе Мекнесе, когда горючего фактически уже не осталось. Но власти Северной Африки тоже согласились на перемирие, и все самолеты были поставлены на прикол…

А вот выходка, которую устроила Нина Борисовская после того, как услышала обращение де Голля к французам.

На рынке Буффа она взгромоздилась на стул рядом с овощным лотком месье Панталеони и, потрясая тростью, стала призывать добрых людей не принимать перемирия и отправляться в Англию продолжать борьбу вместе с ее сыном, известным писателем, который уже наносит врагу смертоносные удары. Кончив тираду, она пустила по кругу страничку еженедельника, в котором был опубликован рассказ сына. Думаю, над ней, скорее всего, смеялись…

Дальше Роман предпринял попытку уговорить английского консула в Касабланке выдать ему для проезда в Англию фальшивые документы. Консул отказал. Потом наш герой решил угнать с аэродрома в Мекнесе «Моран-315». Он уже забрался в кабину самолета, чтобы сначала освоить незнакомый аппарат, а потом взлететь, но тут его заметили два жандарма, караулившие ангар. Роман попытался завести мотор, но винт не вращался. Жандармы уже выхватили револьверы. И Роман, тоже выхватив из кобуры оружие, выкатился из самолета и помчался по полю, петляя, как заяц. Охранники были от него метрах в тридцати. Но он был молод и изо всех сил спасался. Ему удалось убежать через кусты, выскочить на шоссе и влезть в какой-то рейсовый автобус. Несколько дней он скрывался в злачном квартале Мекнеса, в публичных домах. В это время из Северной Африки в Англию вывозили контингент польских войск. Благодаря знанию польского языка Роман под видом польского солдата поднялся на борт корабля и, спрятавшись в угольном бункере, добрался до Гибралтара. Там, на рейде, он увидел судно под французским флагом и бросился вплавь, чтобы добраться до него. Предстояло проплыть два километра. Роману это удалось. Когда французский сержант увидел вылезшего из воды голого человека, он даже не удивился – такое уж сумасшедшее было время. Семнадцать суток продолжался морской переход от Гибралтара до Глазго. Когда Роман Кацев зачислялся добровольцем, у него была соблазнительная возможность присвоить себе чин младшего лейтенанта, которого его несправедливо лишили по окончании летной школы в Аворе. Но, мысленно посоветовавшись с матерью, он понял, что она бы этого не одобрила. Пришлось остаться сержантом. Война шла, но без участия Романа, который рвался к подвигам, ибо их ждала от него мать. Было много дурацких ситуаций вроде дуэли из-за женщины с польским офицером или поручения сопровождать в другой город гроб с телом застрелившегося французского пилота, когда в результате хорошей выпивки и путаницы двое капралов и Роман привезли на похороны вместо гроба с мертвым товарищем запечатанный ящик с бутылками пива «Гиннесс». Спасая честь мундира, этот ящик, накрыв трехцветным флагом, торжественно похоронили под молитвы священника и залпы почетного караула.

Вскоре после приезда в Англию Роман получил первые письма от матери. Они тайно переправлялись из Швейцарии. Письма не были датированы. Всю войну, три с половиной года, материнские письма находили Романа. Эти письма поддерживали в нем дух и волю, и «словно через пуповину моей крови передавалось мужество более закаленного сердца, чем мое собственное».

«Мой горячо любимый сын, – писала старая женщина, сидя в отеле «Мермон», – вся Ницца гордится тобой. Я побывала в лицее у твоих преподавателей и рассказала им о тебе. Лондонское радио сообщает нам о лавине огня, которую ты низвергаешь на Германию, и они правы, что не упоминают твоего имени. Это могло бы навлечь на меня неприятности…»

Роман понял, что эхо его «подвигов» дошло до ушей торговцев рынка Буффа. Но дело заключалось в том, что ему до сих пор не удавалось встретиться в схватке с врагом. Их эскадрилью перевели в Африку. Его преследовала цепь неудач. Однажды их самолет, где он был вторым пилотом, попал в песчаную бурю, зацепился за дерево и упал, уйдя на метр в землю. Летчики остались целы. Буквально через несколько дней Роман испытал еще одно потрясение: упал, перевернулся и загорелся на взлете самолет «Бленхейм». Экипаж еле успел спастись. Третья катастрофа произошла с самолетом, летевшим в Каир. Этот «Бленхейм» разбился в джунглях, на севере Лагоса. Пилот и штурман погибли, а Гари, летевший пассажиром, осваивавшим маршрут, не получил ни царапины. Его нашли через двое суток, – он был без сознания, в адской жаре, в закупоренной кабине самолета, где спрятался, спасаясь от чудовищных зеленых африканских мух. «Мой прославленный и любимый сын! Мы с восхищением читаем в газетах о твоих героических подвигах. В небе Кельна, Бремена, Гамбурга твои расправленные крылья вселяют ужас в сердца врагов…»

В Центральной Африке изношенный самолет Кацева на бреющем полете врезался в стадо слонов. Пилот и один слон погибли, Роман опять остался цел. В Ливии, куда они перебазировались, готовя новое наступление на Роммеля, Роман заболел тифом с кишечным кровоизлиянием. Врачи считали, что у него один шанс из тысячи, чтобы выжить. Ему сделали пять переливаний крови. Его товарищи-летчики дежурили у койки, сменяя друг друга и отдавая свою кровь. На пятнадцатый день врачи сказали, что Роману осталось жить несколько часов. В его палату доставили гроб. Тело Гари было покрыто гнойными язвами, воспаленный язык распух, левая сторона челюсти, треснувшая в одной из аварий, загноилась, а кусочек кости, отколовшись, торчал из десны наружу. Он продолжал истекать кровью. Ледяные простыни, в которые обертывали его тело, через секунду становились горячими. И в довершение всего огромный солитер в это же самое время метр за метром выходил из его внутренностей. Вдруг Роман увидел святого отца, вошедшего в палату, чтобы причастить умирающего. Он отослал его и потерял сознание.

И все-таки он не умер. Началось медленное, тяжелое выздоровление. Едва придя в сознание, Роман задал первый вопрос: когда сможет вернуться на фронт? Врачи развеселились. Они не были уверены, сможет ли он ходить…

Летчик Роман Гари на войне в Северной Африке. 1941 г.